Свежие истории от 11 ноября 2025

изображением Ганеши. А еще — перекрыть, наконец, мой стол, с которого годами исторически отпадает вся краска – и даже сделать из него что-то типа "прованса". Закрасить потёртостями, покрыть золотом, патиной. Улучшить мою жизнь, сделать ее побогемнее. Создать у меня самой обо мне впечатление, что я — не конченная.

И вот сидим мы, немного ужинаем. Она – пьет винище в три горла, заедает это все ассорти шашлыка, ковыряет вилкой тарелки сырную и фруктовую, а я скромнейше пожевываю рукколу. Мимодумно рассуждаю внутри себя: нормальные у них доходы лет в двадцать-то. Неужели Ганеши столько стоят примерно? Я в их возрасте вынужденного дебилизма в ресторанах заказывала воду с лимоном. А наедалась уже дома, картошечкой. При этом, ресторан дорогой. Чтоб вы прям понимали – Новиковский. Там счет за это все тысяч семь. Потому что вино она пьет недешевое, даже я постеснялась бы такое заказывать.

Досидели. Зарождалась неловкая ситуация. Я обычно, особенно, если старше, успешнее – либо вот сама этот ресторан беру – и оплачиваю, либо делю общий счет пополам, потому что ну хули тут вообще высчитывать. Но у меня – руккола, а у него – пир Валтасара. Неудобненько вроде бы получается. Приносят счет. Она его фотографирует, открывает свои там соцсети какие-то и чего-то постит туда зачем-то. Я ее спрашиваю – Мила. Мила зовут. А что ты делаешь, Мила милая?

А Мила запостила чек ресторана и спрашивает подписчиков, кто оплатит ей удовольствие. Через секунду начинает булькать приложение банка – и в Милу летят донаты подписчиков.

Нет, это не оценочный пост. Не пост зависти. Не пост возрастной идиотки, которая считает, что вот мы-то страдали, зарабатывали в поте лица, рожали в поле, носили водицу в вёдрах, готовили на костре в пионерском галстуке, а посуду мыли камнем в пруду. И вы тоже! Ваше поколение, которым мы оставим воздвигнутое нами здание – должны. Должны узнать, а почём фунт лиха. Но это пост удивления легкого. Ну, вот распаковывает она трусы. Ну, вот мажет рожу какой-то косметикой. Неужели этого, блядь, достаточно, чтобы быть благодарной ей вот настолько, чтобы оплачивать шашлык в ресторане?

Спрашиваю её: у тебя так часто? Постоянно – говорит, – у тебя иначе? Это потому, что у тебя боль несоответствия. Понимаешь, меня кормят деды, в основном. Падкие на молодость, озабоченные. Им семь тысяч ввалить – как два пальца же. А вот ты, наоборот, милфа получаешься. И твоя аудитория – двадцатилетние мальчики. Ну, откуда у них семь тыщ? Вот и страдай, я сочувствую.

И такая у неё была умудрённая рожа, такая в этом всем циничная философия, что я плюнула на Ганешу-то, передумала. И вообще от впечатлений едва не расплакалась. В свои двадцать я заказывала воду с лимоном, а наедалась дома картошечкой. Зато знать не знала тогда о дедах, милфах и принципах монетизации на трусах, шашлыках и всей этой дичи.

непонятки с призывом и т. п.)

В итоге за "студентов" взялись сразу по двум направлениям -- официальному, т. е. офицеры, которые от безделья уже вешались, а тут сразу несколько сотен "курсантов" (у нас взводами майоры командовали) и неофициальному (дедовщина), когда небольшое, но сплоченное землячество представителей народов с орлиным профилем, сидящих на теплых должностях каптерщиков, кладовщзиков и т. п. , наехало на нас и попробовало взимать дань в денежном, продуктовом и натуральном (работы на их благо, а не то, что подумали) виде.

От офицеров, понятно, отбиться не удалось, так что полугодовой курс молодого бойца нам пришлось осилить за месяц. Причем со сдачей экзаменов как по ВУС, так и по общей подготовке. Слава богу шагистикой не мучали.

А вот с "дедами" пришлось вначале тяжело, правда те очень быстро сдулись -- сложно гнуть пальцы на "стрелке", когда твоих пришло человек десять, а "салабоны" почти в полном составе, так что все ограничилось воплями типа "Вы не мужчины, давайте один на один".

Попробовали зайти с другой стороны — стали ловить нас по одиночке.

Все прекратилось, когда однажды на помощь "курсанту" непонятно откуда вылез боец в форме старого образца, причем не первой свежести. Его слов: "Студентов не трогать. Мы с ними по вечерам в волейбол играем" хватило, чтобы деды с извинениями растворились в ближайших кустах.

Это оказался один из стройбатовцев, что жили в соседней с нами казарме и с которыми мы делили по вечерам ближайшие спортивные площадки, устраивая целые сражения в футбол и волейбол.

P. S. Стройбат к учебному полку отношения не имел, просто временно жили на территории, т. к. возводили очередные корпуса в военном городке.

братья Стругацкие. Летом 1954 года Аркадий с женой Леной приехали в отпуск в Ленинград. В один из дней они отправились гулять по Невскому проспекту, прихватив с собой Бориса. Братья говорили, как обычно, о современной фантастике, которую ругали за скуку, банальность сюжетов, "беззубость". О том, что поведение героев должно быть реалистичным, язык — разнообразным, а фантазия — опираться на научность. Разговор, в котором дама не принимала участие, ей наскучил. У Аничкова моста Ленино терпение окончательно лопнуло, и она сказала: "Если вы так хорошо знаете, как надо писать, почему же сами не напишете? Слабо?". Они поспорили на бутылку шампанского. И вот так, "на слабо", и была создана первая совместная книжка, "Страна багровых туч". Писалась она трудно, Стругацкие совершенно не представляли, как работать вдвоём. План составили вместе, а черновик решили писать порознь. Но когда Аркадий уже закончил вторую часть, у Бориса ещё не была готова первая глава. В кладовке нашлась старая пишущая машинка с мягкими клавишами, печатать на ней было одно удовольствие. Аркадий усадил за неё Бориса, а сам улёгся на диван со словами: "Вот машинка, вот бумага, садись и пиши! А я — в отпуске!". Так и пошло...

Сталина. В докладной записке чекиста сухо сказано: "№ 73 предложил прогуляться. Ибрагим произвел выстрел. № 73 повалился, не издав крика. Сыроежкин выстрелил в грудь. Подождав десять минут, когда пульс перестал биться, внесли тело в машину". Так закончилась жизнь человека, который пытался торговать тайнами и судьбами целых государств.

Рейли родился 24 марта 1873 года в Одессе, предположительно под именем Соломон Маркович Розенблюм. Его отец был врачом и судовым маклером, мать — Софья Рубиновна, обедневшая дворянка. Позже он столько раз выдумывал себе биографии, что в каждой стране представлялся кем-то новым: то сыном ирландского капитана, то потомком русского дворянина, то уроженцем Гродненской губернии. Еще мальчиком он отличался наблюдательностью и редким умением читать людей по лицу, голосу, жестам. В порту он слушал иностранных моряков, подхватывал языки, копировал манеры и акценты. В юности поступил на физико-математический факультет, попал в революционный кружок и вскоре был арестован охранкой. После освобождения инсценировал собственное самоубийство, сбежал и под чужим именем пробрался на британское судно, направлявшееся в Южную Америку.

В Бразилии он жил под именем Педро, спас британскую экспедицию от туземцев и получил благодарность, деньги и гражданство. Другая версия утверждает, что он оказался в Лондоне после того, как в Париже вместе с сообщником убил двух итальянских анархистов и присвоил их деньги. Так или иначе, в Англии он превратился в Сиднея Джорджа Рейли. Женился на богатой вдове, чей муж умер при странных обстоятельствах, и открыл фармацевтическую контору. В этот период у него был роман с писательницей Этель Лилиан Войнич — говорят, именно он стал прототипом Овода. Женитьба сделала его богатым и дала возможность исчезнуть как Соломон Розенблюм, начав новую жизнь как британский джентльмен.

К этому времени Рейли уже сотрудничал с разведкой. Его кодовое имя было ST-1, позывной — "Туз". Он умел быть кем угодно: торговцем, инженером, лётчиком, антикваром. В конце 1890-х работал при английском посольстве в Петербурге, участвовал в нефтяных проектах, а затем оказался на Дальнем Востоке. Ходили слухи, что именно он продал японцам планы укреплений Порт-Артура. После этого был Париж, Берлин, Нью-Йорк. Он продавал оружие, нефть и секреты — всё, что приносило прибыль.

В 1917 году грянула революция, и Рейли решил вмешаться в самую опасную игру — свержение большевиков. Он участвовал в заговоре, позже известном как "дело Локкарта", готовил арест Ленина и правительства прямо в Кремле. На операцию британская разведка выделила свыше миллиона рублей. Но ВЧК уже знала всё. Сработала агентурная сеть Дзержинского, и заговор провалился. Аресты следовали один за другим, но Рейли сумел скрыться. Позже он писал: "Я был в миллиметре от того, чтобы стать властелином России".

После неудачи он стал советником Черчилля, а затем оказался в штабе белогвардейцев Деникина, действуя как связной британской миссии. Но и там его манила лишь собственная выгода. Для советской контрразведки он был слишком ценным трофеем, чтобы оставить в покое. В 1920-е годы чекисты организовали блестящую операцию "Трест" — фиктивную антисоветскую организацию, которая якобы готовила переворот. Рейли поверил, что возвращается в Россию "спасать Родину", перешёл финскую границу и сразу попал в руки агентов ГПУ. Два месяца допросов, прогулок под охраной, и — выстрел в Сокольниках.

После его смерти по миру пошли слухи: будто Рейли жив, будто сбежал, будто работает на большевиков или прячется в Южной Америке. Британцы, впрочем, сделали из него легенду, превратив шпиона в символ разведывательной доблести. Позже Ян Флеминг, сам сотрудник MI6, вдохновился его образом, создавая Джеймса Бонда — того же авантюриста, холодного, обаятельного и вечно стоящего между женщинами, властью и смертью.

Современники говорили о нём: "Очень умный, образованный, на вид холодный и необыкновенно увлекающийся. Для друзей — свой человек, для остальных — закрыт, как ставнями". В энциклопедии "Британика" он значится как один из выдающихся разведчиков XX века. Похоронен без имени, во дворе Лубянской тюрьмы. Но в какой-то степени он и сегодня жив — в каждом мифе о супершпионе, который спасает мир, в каждом герое, говорящем фразой: "Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд". Ведь задолго до Бонда был он — Сидней Рейли, король шпионов, человек, который сумел обмануть всех, кроме собственной судьбы.

Из сети

Конечно, в своё время, меня с ровесниками, так же, как и его сейчас, обучали рисованию в школе. Причём, судя по отметке "хорошо" в аттестате, я даже был не безнадёжен. Но, увы, процесс эволюции неотвратим и, видимо, вместе с жабрами, со временем у меня пропала способность творить шедевры.

По факту, не умея рисовать, я многие годы не испытывал от этого вообще никакого дискомфорта. Меня всего один раз в старших классах школы привлекли к изготовлению вывески над входом с напутственным лозунгом к выпускникам. Но вместо того, чтобы ограничить моё участие в этом процессе на финишной стадии (прикрепить готовый баннер проволокой к козырьку) мне поручили нарисовать несколько цветов вокруг текста. Украсить, так сказать, готовый продукт. Это было ошибкой. Хорошо, что уже после первого "цветика-семицветика" мою работу проконтролировали и баннер смогли спасти. После этого случая, как говорится: "слава бежала впереди героя" и у меня отбирали кисти и краску, едва я собирался красить что-то, кроме забора.

Наш отпрыск, в полном соответствии с законами генетики, перенял мои навыки в рисовании. Что там у него с жабрами, я не проверял, зато в живописи он своими способностями точно не блистал.

Тем более неожиданным для меня стал скандал, который разгорелся в школе, где учился Сашка, и связан он (скандал) оказался именно с предметом "Изобразительное искусство". Но, обо всём по порядку.

Дело было осенью в конце первого триместра (чем им "четверти" не угодили?). В этом учебном году (пятом по счету) у нашего отпрыска начались уроки по предмету ИЗО. И, хотя, с первого сентября прошло немного времени, его с лихвой хватило Сашке на то, чтобы несколько раз привести молодого педагога в замешательство.

Звали её Наталья Николаевна. Жила она где-то недалеко от нашей школы и, закончив год назад институт, "временно" (пока не найдёт богатого мужа или место работы получше) устроилась в неё учителем ИЗО. Год пролетел быстро, пошёл второй. Муж (любой) и работа (хорошая) найдены не были, а плохое настроение и раздражительность "накрывали" молодого педагога всё чаще. А ещё, как сообщила мне супруга, среди родителей учеников поползли слухи о частых визитах нашей "учительницы прекрасному" в вино-водочный отдел ближайшего супермаркета.

В тот обычный сентябрьский день Наталья Николаевна в очередной раз пребывала в состоянии чёрной меланхолии. В этот раз она бесцельно смотрела в одну точку за окном, сидя за своим столом в кабинете ИЗО. Наконец перемена подошла к концу, прозвенел звонок на урок и вместе с ним к ней на занятие шумной ватагой ввалился Сашкин класс. Под хмурым взглядом педагога весёлые дети растекались по своим местам. Чем-то это было похоже на извержение лавы на заснеженный склон.

Учительница ИЗО видела подобное ежедневно, поэтому никакого сходства с вулканом не замечала. Она усадила учеников, достала из шкафа чучело вороны и поставила его на трибуну. Все замолчали и смотрели на пыльный экспонат с пугающим взглядом стеклянных глаз. В наступившей тишине педагог поставила задачу: каждому нарисовать эту птицу в своём альбоме. Красками! Срок – до конца урока.

Времени было немного, и дети торопились. Сашка тоже старался изо всех сил. Он нарисовал овал с пропорциями дыни-торпеды и водрузил на него круг размером с дыню-колхозницу. Наталья Николаевна ходила между рядов парт и, заглядывая через плечи учеников на их рисунки, раздавала комментарии. "Следи за пропорциями: у тебя голова очень большая", — услышал он брошенную ему реплику. Уменьшить что либо, нарисованное красками, было нельзя, поэтому наш сын попытался увеличить размер туловища вороны. К его разочарованию, заданный размер дыни-колхозницы требовал для дыни-торпеды намного больше места, чем у него было на альбомном листе. Места катастрофически не хватало, и наш отпрыск решил начать сначала.

Сашка перевернул блестящий невысохшей черной краской лист и начал заново. Теперь он внимательно следил за размером головы и успел до следующего обхода Натальи Николаевны нарисовать большое туловище, маленькую голову и крылья. Получилось что-то похожее на индюка, но совсем не похожее на пыльное чучело вороны.

В этот раз учительница даже остановилась около юного художника, рассматривая его работу. "Голова маленькая, — сказала она наконец. – Увеличь её и добавь глаза, клюв и лапы. И поторопись – скоро конец урока!".

Сашка засопел и взялся за работу в ускоренном темпе. Голова была увеличена, но чтобы не получилось, как в первый раз, только по вертикальной оси. Получилась вторая дыня-торпеда, стоящая на первой. Клюв получился на зависть дятлам: острый на конце, слегка кривой, зато длиной с половину туловища! А вот с глазами возникла заминка. Юный художник не знал, каким цветом их нарисовать. Попробовал коричневый – их оказалось не видно. Нарисовал красным – получился какой-то вампир. Использовал голубой, но посмотрел на чучело и понял: что-то не то.

Наталья Николаевна объявила о сдаче работ и убрала экспонат дальше собирать пыль в шкафу. Сашка добавил две больших капли белой краски на глаза своего творения и с ужасом вспомнил, что ещё нужны лапы. Сколько у вороны пальцев он не знал, а образец уже убрали. Задумавшись, наш парень смотрел, как смешиваются краски на нарисованных им глазах неведомой науке птицы. Побеждали белый и голубой цвета. Они смешались в светло голубой и немного растеклись, став больше. Сашка взял на кончик кисти черную краску и точно в центре кругов поставил маленькие точки.

Прозвенел звонок. Одноклассники нашего сына относили свои альбомы в открытом виде на последние парты и убегали на следующий урок. Сашка решительно макнул кисть в коричневую краску и нарисовал две толстые ноги внизу туловища. "Сколько же у неё пальцев? " — лихорадочно думал он. Что-то нарисовать было надо. И юное дарование решительно добавило по четыре пальца-сосиски на каждой ноге. "Ногти! " — осенило его. Макнув ту же кисть в красную краску, он покрасил птице кончики пальцев.

Осмотрев результат своего труда, Сашка был в целом доволен. Ворона, конечно, получилась не очень. Зато он нарисовал птицу! Это был черный индюк с приплюснутым с боков черепом, очень длинным клювом, глазами панды и мускулистыми ногами с ярким педикюром.

"О, Боже! "- услышал он голос Натальи Николаевны, подошедшей к единственному оставшемуся в классе ученику.

Звонок прозвучавший недавно, известил о начале большой перемены. Желая показать коллегам, что она тоже ведёт непростой предмет, преподаватель ИЗО взяла Сашкин рисунок с собой в учительскую. Там творение юного художника вызвало нарастающую волну смеха среди педагогического состава школы. А гогот физрука, несмотря на закрытую дверь, разносился на весь этаж.

— Вы бы, Наталья Николаевна, не заставляли детей рисовать мутантов, — вытирая слёзы, сказала заслуженная учительница биологии.

— Это – не мутант, — пролепетала удивлённая реакцией коллег учительница ИЗО.

Физрук с красным от смеха лицом, наконец смог прекратить гогот, сделал вдох-выдох и спросил:

— Как не мутант? Разве это — не комар-убийца? У него вон и когти в крови. Дайте я снимок на смартфон сделаю.

— Это – ворона, — тихо ответила Наталья Николаевна.

От взрыва смеха в учительской едва не выбило окна, а преподаватель, пусть физической, но всё-таки культуры, издавая скулящие звуки, выронил телефон и согнулся пополам.

— Это по вашей части! – успел он сказать "биологичке".

Потом "Ворона" стала хитом Интернета (правда, всего на несколько дней), а нашего сына знали все учителя школы. Но это было потом, а пока к произошедшему можно было бы отнестись с юмором, если бы в электронном классном журнале за тот урок у Сашки не появилась вполне реальная, совсем несмешная "двойка". Моя супруга Кира получила сообщение об этом факте на электронную почту, допросила пришедшего из школы сына о деталях и начала действовать. Она через Родительский комитет и классного руководителя за пару часов собрала о Наталье Николаевне столько информации, что можно было снять о ней сериал, серий так на десять.

Вооруженная знаниями Кира не хотела откладывать разговор и планировала поговорить с учительницей на следующий день. Та, как оказалось, тоже аккуратно собрала информацию о нашем сыне и о нас (его родителях), и хотела пригласить на следующий день одного из нас в школу.

Дело было в будний день. Я был на работе. Про ворону и "двойку" мне было неизвестно. А вот телефонные мошенники звонили постоянно, каждый раз придумывая новые схемы обмана. К их звонкам все уже стали привыкать, ну или, как минимум, были готовы.

Не дозвонившись несколько раз до Киры (она как раз "висела" на телефоне, собирая информацию), Наталья Николаевна набрала мой номер. Я однозначно идентифицировал её, как мошенницу и, немного поприкалывавшись над тем, что она кого-то не аттестует в триместре, сказал, куда она может деть свой аттестат вместе с вороной. Потом я спросил её нужен ей весь номер моей банковской карты или только три цифры на обороте или может быть ей дать мой пароль от Госуслуг. Она как-то странно вела себя для мошенницы, но я списал это на неопытность и прочитал ей нотацию, что использовать детей в своих схемах нельзя. Она робко спросила, ждать ей меня завтра в школе после пятого урока или нет. На что я сказал ей, что встретимся завтра утром под мостом в противогазах и довольный собой сбросил звонок.

Выждав паузу, Наталья Николаевна набрала номер Киры и договорилась с ней о встрече в кабинете ИЗО на следующий день. Моя супруга предложила учительнице прийти на встречу вместе со мной (если мне удастся "отпроситься" у начальника), но та сказала, чтобы я не беспокоил своё руководство и спокойно работал.

Встреча прошла результативно. Кира передала мои извинения Наталье Николаевне за недоразумение при нашем общении. С Сашкой провели несколько дополнительных занятий и он не только был аттестован в триместре, а и в школьном аттестате по ИЗО имел отметку "хорошо". Я с Натальей Николаевной так и не встретился. А её визиты в вино-водочный отдел объяснялись наличием там солёных тыквенных семечек, которые очень любила учительница ИЗО.