Медицинские истории #больница

вот, получилось почти так же. Падение с пьедестала. Страх и ненависть в отделении гастроэнтерологии, [м]лядь.

Как-то попал я в больницу. Причина была достаточно серьезная, чтобы вас расстраивать. Ну, или. может быть наоборот, радовать.

И вот положили меня в отделение, бедного, несчастного, бледного, как седой Харатьян. Лежал я там одинокий, жалкий и придумывал завещание. Придумывалось х[рен]ово, потому что завещать мне было нечего. Кроме двух зубных имплантов, которые теоретически можно продать и купить пару айфонов. Пизжу. Один айфон. И то б/у.

Вставили мне в руку капельницу, в жопу укол, в рот таблетку, лежу тихонечко, стало быть, болею. Рядом храпит какой-то другой больной, с другой стороны еще один мелодично выпёрдывает то ли романс про лохматого шмеля" , то ли "Танец с саблями".

Я уже засыпать начал под монотонный аккомпанемент, но тут открываются двери в палате, все затихает, и освещенная белым божественным светом, заходит медсестра. Я даже подумал, что я сдох и попал в рай.

Но потом понял, что в рай я никак попасть не могу, поэтому не сдох них[рена], а медсестра настоящая.

Понимаете, я видел немецкое кино про половую еблю, и я реально сомневался, что медсестры, которых показывают там, существуют в действительности. Я знал, что это такие п@рноактирисы, специально переодетые в белые халаты. Потому что в нашей районной поликлинике из медсестер была баба Маша, которая еще Котовского с поля боя выносила, и женщина трудной судьбы по фамилии Поликарпова, которая открывая процедурный кабинет, орала в толпу:

- Кучнее, кучнее стойте! Не перекрывайте задний проход! Куда прете? Снимайте крышки с анализов! Я что ли ваше говно должна раскрывать?!

И глядя на нее я понимал, что мало найдется бесшабашных смельчаков, которые отважатся перекрыть ей этот самый задний проход. Поликарпова была на редкость страшной, да еще и с бородавкой на пол-ебала.

Так вот, медсестра, которая зашла в палату была другой. Она, как будто сошла с экрана кинолент студии "Порнхаб", случайно заблудившись между эпизодов "Горячие оральные блондинки" и " aн@льные приключения служанок".

Белый халатик не закрывал колен и едва застегивался на сиськах, длинные ресницы, блонд-каре и пухлые губы. Всё, как вы любите, мальчики.

Сиськи, к слову были размером с глобус. Поверьте мне, ни один географ ни за что такие глобусы бы не пропил.

Всё притихло и замерло. Храп и пердеж, как по команде прекратился, а мне даже лучше как-то стало. Я аж порозовел и покрылся испариной. Головокружение прошло и румянец на щеках появился.

- Здравствуйте, Эвелиночка! - сказал сосед-пердун- Мне опять укольчик?

- Здравствуйте- не сказала, а промурлыкала Эвелиночка- Нет, Шаповалов, вам укольчик только утром.

Шаповалов разочарованно вздохнул. Вероятно он надеялся восхитить медсестру своей исколотой волосатой жопой. Не получилось.

Медсестра подошла ко мне и сказала "мяу".

Пизжу, конечно, она сказала мне:

- Вам нужно будет анализы сдать. Вот вам баночки. Сюда мочу, сюда кал. Как соберете, сразу мне сдайте.

Понимаете, сдать анализы может каждый. Это них[рена] не трудно. Тем более медсестре. Вот если бы это была баба Маша или Поликарпова, я бы принес им ведро мочи и чемодан говна, и нисколько бы не стеснялся. В конце концов, это их работа. Вот медсестра, вот чемодан говна. Все сходится. Это несложный пазл.

Но тут я себя почувствовал на краю пропасти. Я мог бы встать и сказать:

- Послушай, детка, ты просишь меня о невозможном! Такой сорви-голова и беспечный ковбой, как я, не может терять свое лицо посредством говна.

Понимаешь, говно это сокровенное, которое не должен открывать мужчина красивой женщине. Ты можешь забрать мое сердце, мою душу, можешь оседлать и обуздать меня, горячего жеребца, но никогда, слышишь, крошка, никогда не проси меня, чтобы я сдавал тебе анализ кала. Хочешь, я увезу тебя далеко из этого богом забытого места? Лучшие салуны Запада будут открывать перед нами двери! Что? Как меня зовут? Зови меня Безумный Джонни, детка.

Опять пижжу, конечно.

Ничего этого не сказал. Я малодушно сдал анализы прямо в прекрасные руки Эвелиночки и умер, как ковбой, как жеребец, как сорви-голова.

Одним словом, детки, меня расстреляли.

А потом я выздоровел и выписался. С тех пор я не боюсь выглядеть глупо и смешно, самое страшное, что со мной могло произойти уже произошло.

из таких обкомов служил деятелем главковерх региона, родом из какой-то деревни и с образованием помощника тракториста плюс, как положено было, университет марксизьма ленинизьма, где таким вот деятелям "науки" выдавались корочки и дипломы об образовании. Учили в этих университетах тому, шо у наемных работяг без образования - самое передовое происхождение и самая лучшая диктатура-гегемония. И была в том регионе областная больница, где были у обкомовской елиты собственный флигелек, с телевизорами в нескольких палатах, собственной кухонькой и комнатами для принятия процедур типа клизьмы и увч. Сам главный ничем никогда не болел, даже похмельем не страдал, но, очень заботился о здоровье, и иногда приезжал "полечиться" вместе с очередной "практиканткой" из местного педа. А раз главный ничем не болеет, то собственно зачем области кардиологические, проктологические, урологические палаты и операционные, всякая нефро- и нейрология. В общем не заморачивались. Народ правдами и неправдами перся в столицу, там хоть что-то было и всего-то ночь в плацкарте.

Но рано или поздно сказочке и райской жизни приходят абздец. Так и он пришел неожиданно к нашему главковерху обкома, да так пришел, что не повернуться не вздохнуть не пернуть. Рентген нужен, а он не работает, старый сдох и на новый денех не нашлось, УЗИ - а шо такое узи. Надо везти в Москву в 4-е управление к академику Чазову, да как везти-то, если пошевелиться выпускник университета марксизьма ленинизьма не может, а уж проехать по рытвинам того, что считалась в области дорогами так то вообще нереально. Кое как дотащили 160 кг болезного пациента до хирургии, а там - запах мочи, деды на клиенках, стены обшарпанные и кафель дореволюционный в операционной. Местами. Да главный хирург, которого все звали Шпицбергеном. Ну не могли они выговорить его настоящую еврейскую фамилию. Ну Шпицберген так Шпицберген.

Пощупал наш Шпиц клиента - резать, говорит надо срочно, не дожидаясь перитонита, тьфу некроза тканей.

Но тут встали на дыбы корефаны главковерха из областного КГБ. Резать! ! Члена ЦК КПСС! Президиума и коллегии! ! Шпицбергену? Да ни за что! ! Мы сейчас вертолет к Чазову и его самого оттуда приволокем.

Вечером будет. Академик Чазов как чуял - в это самое время исчез в неизвестном направлении на пару дней.

Леонид Ильич уже ничем не мог помочь, его приемник - сам еле ползал. Зато в 4-е управление приехал для мастер классов супер-пупер американский хирург, он там числился намбер уан по первым лицам. Вот его под ручки КГБ берет, сажает в вертолет, чемоданы оборудования в другой и в обком - спасать члена ЦК.

И вот уже ах[рен]евший американец стоит в кабинете с дореволюционной мозаикой перед тушей кого-то важного и ни хрена не понимает, чего делать то надо. КГБ берет за жабры нашего Шпицбергена и тот вполне сносно объясняет на английском коллеге шо там такое сзади этого живота. Вскрывают полости, американец в ужасе глядит на глыбы печени желудок кишки - опутанные паутиной метастазов. [м]лядьь - на чистом американском наречии произносит он. Анпоссибл, виллкиллхим, матерь боска итд. Шпицберген с интересом разглядывает полости туши и вдруг заявляет коллеге - хелпи, ай си самсинг интрестинг ин зис мамонтбиф. В общем, не сцы, давай развлечемся. И начал наш Шпиц - резать а на подтаноцовке у него был сам американский супер-пупер. Отрезал, выкидывал, отрезал в другом месте и ставил заплаты. Американец только ох[рен]евши смотрел на действо русско-еврейского дохтура.

В общем все закончилось благополучно. Туша еще немножко побегала на этом свете. Но перед своим уходом она положила немало своих собутыльников на обустройство одной из лучших областных больниц в РФ. И до сих пор центральная горбольница называется его именем.

А что Шпиц, дык еще до перестройки вывез его наш американский супер-пупер профессор с собой в США. Но там нашему Шпицбергену не удалось развернуться - новые времена, новые технологии. Так он и пропал где-то в прериях местечковым хирургом.

Хрущевская оттепель приоткрыла железный занавес, и СССР стал активно контактировать с другими государствами. Одним из новых друзей страны Советов стала Индия. Именно туда 7 декабря 1959 года и отправился дважды лауреат Сталинской премии художник Кокорекин Алексей Алексеевич, специализировавшийся на создании пропагандистских плакатов. В ходе двухнедельного отпуска он осматривал достопримечательности экзотической Индии и даже побывал на похоронах брахмана.  

Сразу после возвращения в Москву, у художника поднялась температура и начался сильный кашель. Больного госпитализировали в Боткинскую больницу, где ему поставили диагноз «грипп». На теле Кокорекина появилась сыпь, которую списали на аллергию от лекарств. Алексея Алексеевича положили в палату к больным гриппом. На третий день стало понятно, что художник умирает, и к нему пустили родственников.  

Для того, чтобы все-таки определить заболевание, из Ленинграда прибыл известный академик медицины Николай Краевский. Но и он не поставил верный диагноз. Одна из медсестер робко заметила, что такие симптомы характерны для оспы, но слушать ее никто не стал. На носу был Новый год, и советские люди спешили на праздник, поэтому художника в спешке кремировали 31 декабря.  

Через две недели, в уже наступившем 1960 году, у некоторых пациентов Боткинской больницы появились такия же, как и у Кокорекина, лихорадка, кашель и сыпь. Материал, взятый с кожи одного из больных, отправили в НИИ вакцин и сывороток. 15 января 1960 года академик Морозов выявил в материале частицы вируса натуральной оспы.  

Новость оперативно сообщили высшему руководству страны. Стало понятно, что Москва и весь Советский Союз находятся в шаге от эпидемии болезни, которую не лечат.  

Перед личным составом столичной милиции и КГБ поставили задачу в кратчайшие сроки выявить всех, с кем контактировал художник, начиная с момента его посадки на самолет в Индию. В группу риска попали пассажиры самолета, его экипаж, таможенники, коллеги, друзья, родственники. Следствие даже установило, что перед тем, как вернуться домой, Кокорекин сутки провел с любовницей. Масштаб работы был огромен. Выяснили, что в течение нескольких недель больной контактировал с несколькими тысячами людей. Выявить всех было практически нереально.  

Медицинские работники сосредоточились на двух основных очагах эпидемии — Боткинская больница и семья художника. Известная на весь СССР московская больница была переведена на казарменное положение. В нее никого не впускали и никого не выпускали из нее. При этом персонал, больных и их родственников о причинах такого режима в известность не ставили. Власти старались не допустить паники, и это давало результаты.  

В карантине находились несколько тысяч человек. В короткий срок определили, что в больнице оспой заразились 9 человек из персонала и три пациента. Среди родственников и друзей Кокорекина выявили семь инфицированных: вторая жена, а также первая, которая заразила своего мужа и сына; страховой агент художника и несколько его приятелей. Всего Кокорекин заразил 19 человек, они в свою очередь инфицировали еще 23 человека, из которых несколько передали заболевание трем людям. Из 46 больных трое умерли.  

В эти критические дни московские врачи, сотрудники КГБ и милиции совершили подвиг. Они оперативно выявляли потенциальных больных и изолировали их от общества. Были проверены однокурсники и преподаватели дочери Алексея Кокорекина, найдены все 117 пациентов, которые были на приеме у обследовавшего художника терапевта.  

Всего в карантин поместили более 9000 человек. Во время бесед с представителями органов, потенциальные носители оспы выдавали имена любовников и собутыльников. Жена художника призналась, что сдала в комиссионку на перепродажу вещи, которые муж привез из Индии. Из-за дефицита одежда, которая могла заразить людей смертельным заболеванием, ушла мимо кассы. Спецы из КГБ, используя свой опыт и неограниченные возможности, сделали невозможное и вышли на покупателей.  

В 1960 году все 7 миллионов жителей Москвы были вакцинированы. Привили, в том числе, и умирающих. Каждую неделю укол делали 1,5 млн человек, а проводили вакцинацию 10 тысяч прививочных бригад, в которые ,помимо врачей и фельдшеров , входили студенты медицинских вузов. Через месяц вспышку оспы удалось погасить.

премерзкая, около нуля, вместо снега горы жидкой густой грязи, и в этом всём у моего «Опеля» дохнет генератор. У «Опелей» это бывает, особенно в густой жидкой грязи. В первом сервисе мне предложили оставить машину до завтра, пришлось объяснять, что в машине жена и пять кошек, и вариант «завтра» не катит. Машина тоже не очень катила, с трудом добрался до другого сервиса, там генератор заменили, но процесс переезда и перемещений по территории сервиса привели к тому, что я насквозь промок и жутко замёрз. В итоге благополучно доехали, начали отдыхать, но меня почему-то напрягала мысль, что от холода и сырости у меня может начаться невралгия. Не знаю, почему я так решил, никакой невралгии у меня сроду не бывало, просто слово такое знал. На фоне переживаний, принимая вечером душ, поскользнулся и ударился боком, но на фоне предстоящей невралгии это была, конечно, ерунда. Ночью проснулся от острой боли в боку. Ну, точно, невралгия! Жена помазала меня каким-то хреналгоном, но он помог мало. Так и прошли длинные праздники. Когда надо было ехать домой, за руль садился минут десять. Жена сказала, что, по её мнению, мне надо на следующий день идти не на работу, а в поликлинику. Я мужественно ответил, что если смогу зашнуровать ботинки, то поеду на работу. Ботинки я зашнуровал, но по дороге на работу решил всё-таки зайти в поликлинику, может, у них есть от невралгии что-то эффективнее хреналгона. В поликлинике симпатичная девушка-терапевт сочувственно сказала, что больничный по невралгии может дать только невропатолог, но, прежде чем она отправит меня к нему, надо сделать ЭКГ и рентген. «Чтобы исключить», - пояснила она. На ЭКГ очереди не было, но ушло время на спор о том, обязательно ли для снятия кардиограммы ложиться на кушетку. Оказалось, да. На укладывание и вставание ушло время, зато кардиограмма оказалась отличной! На рентген была очередь, но зато там не надо было ложиться. Зато возникла другая проблема: я никак не мог прикрепить к себе тяжеленный передник, который должен был защитить мои гениталии от излучения. Рентгенолог, крупная дама, недовольно смотрела на мои манипуляции, потом посмотрела на монитор перед собой. Лицо у неё вытянулось, и она начала судорожно стучать по клавиатуре. «Надеюсь, у меня ничего не сломано? » - игриво спросил я. «У вас всё сломано», - сказала она голосом, тяжёлым как её передник. На самом деле сломано было не всё, а только четыре ребра. Потом девушка-терапевт, хлопая глазками, упрекала меня: «Что же вы мне говорили про какую-то невралгию? ? ». У травматолога, который пришёл на меня поглядеть, пока ехала «Скорая», я спросил, почему меня отправляют в больницу, ведь сломанные рёбра можно лечить дома? «Отрезанную ногу тоже можно лечить дома, - задумчиво сказал травматолог, - Но не всегда успешно! »

В больнице меня усадили в инвалидное кресло-каталку и повезли по коридорам – также, как я ехал на работу, то есть с портфелем, в костюме с галстуком. По-моему, креслу не хватало мигалки! Дальше всё было не так забавно: меня продержали почти месяц, потому что уровень жидкости в лёгком не хотел снижаться. Я спросил зав. хирургическим отделением (меня лечили в травме, но и в хирургию водили, чтобы те тоже могли на меня посмеяться): «Вы же сказали, что можно сделать операцию? » «Мы можем сделать операцию хоть сейчас, - отвечал он с акцентом, напоминавшим другого руководящего кавказца, - Но тогда мы вам сломаем ещё два ребра. Это вам надо? »

Я понял, что медицина наша всесильна, и лучше не давать ей повода доказывать это.

При выписке мне посоветовали купить много надувных шариков и надувать их каждый день. Это был лучший медицинский совет, какой я когда-либо получал. Но за прошедшие несколько лет всё никак не соберусь его выполнить. Всё жду чего-то. Наверное, невралгии.

совсем плохой стал, совсем мертвый. Ну оформил я его, и в лифт, в подвал на блестящий столик в холодок. Со спокойной совестью отправлюсь к себе в комнатку на вахту, блюсти порядок - спать то есть...

Время за полночь, только заснул - звонок!(лифт звонит, он грузовой, сам не ездит, только с проводником - со мной значить - чтобы вызвать лифт кнопочку вызова нажимают)

Ну думаю, кого там нелегкая несет на моем лифте кататься... Захожу в лифт, а там горит кнопка "подвал". Стоп, думаю, там живых-то нет никого, подвал весь перекрыт, ключи все у меня, попасть туда можно только через лифт, т. е. через меня... Время - час ночи... Ну, говорю себе, приехали, сорок минут назад туда дяденьку опускал. В голове мысль - сейчас я туда сам всех реаниматоров, пофигистов наших, поопускаю! Захожу в лифт, спускаюсь в подвал, в голове уже та-а-кие картины возникают (просто у меня богатая и больная фантазия)

... Открываю двери, там стоит Василич, наш электрик, я чуть в осадок

не выпал. Говорю :

- Ты как в трупную попал засранец, а?

Он мне, спокойно так говорит,

- Вот рабочий день закончился, домой иду... Он оказывается с утра чинил там свет, залез в щитовую, для храбрости не один, а с бутылкой и мирненько там заснул. Ну а потом проснулся и с чистой совестью пошел домой. Когда я поднялся и рассказал все это в приемном отделении, они всю ночь больных с трудом принимали - смех судорогами сводил.