Истории на отдыхе

полянка на берегу речушки, стол, оборудованное кострище, в общем - идиллия. Дальше всё как положено - палатка, обед, закат, далеко идущие планы на вечер... .

Но чу! В рокоте моторов и облаке пыли перед палаткой материализуются пятеро. Всё как надо - под два метра ростом, кожа, металл, косухи. Главный слезает с байка перед палаткой, откуда доносится неясная возня - щенок рвётся наружу - и приглушённый мат - это главный герой впопыхах не может найти очки, без которых он не видит, где выход. Наконец, перед главным из байкеров возникают пятки, ноги, и за ними весь довольно тщедушный их обладатель, выползающий из палатки задом наперёд. "Слышь, ты" - рыкает вожак. "Валите отсюда пока целые. Наше место. " Девушка, высунувшая нос как раз в этот момент, судорожно соображает, как быстро можно всё спаковать в машину. Тем временем, её парень, встав, наконец, вертикально, пытается найти, какой стороной очки. С точки зрения байкера:

Тщедушный ботан вальяжно одевает совершенно непрозрачные (но оптические) солнечные очки, отсвечивающие в свете фар, тихо (от страха) вопрошает, а уверены ли господа, что это их место, и наконец-то из палатки вырывается, снеся хозяйку, полновесный шестидесятикилограммовый щенок ротвеллера. Последний, от радости (гости! ) бросается на главного байкера лапами вперёд, а от него несётся к ближайшей следующей мишени. Нестройный хор дрожащих голосов - все пять глоток - каждый на свой лад заверяет хозяев, что они ошиблись, и их полянка вообще в другом конце лагеря, и рать позорно отступает, оглядываясь на "щенка", которого хозяин с трудом держит руками.

На поле боя остаются радостный щен (гости! ), ничего не понявший парень, и совершенно офигевшая девушка, с чьих слов и записана эта история.

до глаз достают – сразу видно человек свободный и корпоративной этикой не связан. Жена – его ровесница - обычная женщина чуть старше средних лет.

Едем весело. Ему интересно рассказывать, как здорово гонять по просторам Монголии стада мелкого и крупного, но рогатого скота напрямую к нему на бойню, а мне - вставлять комментарии.

На горизонте возникает высокая гора с одиноким, но большим монастырем. Я и говорю:

- А вот и Ставровуни. Вы, по Вашим рассказам уже много где успели побывать по острову. Наверное, Вы и там были?

Она так расслаблено, со знанием дела:

- Конечно! Конечно, мы там были. Там ведь еще и мощи Христа хранятся.

У меня как взрыв перед глазами от таких слов – психологический шок резко переходящий в культурный. Но муж её не растерялся. Поворачивается к ней с переднего сидения, наверно, чтоб в глаза смотреть, и говорит эмоционально:

- Какие мощи Христа!!! Там!!! Частицы креста! – и набрав еще воздуха, добавляет. – Да и не были мы там!!!

Больше дама за всю экскурсию не сказала ни слова. И поступила, согласно мнения Аристотеля, весьма мудро.

обломанный ледок. Поэтому идти на рыбалку днем, девять километров по тундре, с полным боекомплектом, в несколько литров, закуской, снастями, котелком и прочим лучше в майке. Накрайняк в легкой ветровке, но впереди ночь, поэтому поневоле приходится тащить еще и телогрейку. Самые выносливые берут еще спальные мешки, ватные брюки. В общем все, что может помочь пережить осеннюю ночь. Как ее пережить, об этом и разговор.

Серега готовился к ночи тщательно. Сгреб остатки костра в кучу. На прогретое место притащил пожухлой травы. Кряхтя прикатил из лесу три бревна, положил их на костерок, два снизу, одно на них сверху и начал раздеваться.

- Ты не охренел случаем? - поинтересовались мы, - ночью ведь уже иней. И хмыкнув ломанулись в лес за сушняком. Наш «пионерский» костер, был явно горячее его трех бревен.

- Да и вы бы не вспотели ночью ребята! - посмотрев на наши приготовления, резонно заметил Серега.

- Жизнь покажет. Кто вспотеет, кто замерзнет, - оценив, что он снял сверху до пояса все, вплоть до майки, ответили мы. Правда потом он накинул на голый торс телогрейку. Именно накинул, а не одел в рукава. Подвернул, лег к своим бревнам спиной и захрапел. Как младенец — если те храпят конечно.

Мы опять хмыкнули, напялили все что было, допили все что оставалось и кружком расположились возле нашего костра, который взмывал в темное небо пламенем и снопами искр. Ночные заморозки почти не чувствовались, водка грела изнутри, а костер снаружи. Жизнь была прекрасна. Если бы часа через три, не начались кошмары.

- Ой, горю, горю, горю! - раздалось в ночной тишине и что-то тлеющее, раздуваемое на скорости ветерком, бросилось к реке. Феерично взметнуло воду и зашипело. Мы очумело подскочили и огляделись. Тлели многие. Костер уменьшился в диаметре вчетверо и мы инстинктивно ползли к теплу — во сне. Но костер отдаляясь, оставил кучу угольков и пепел на который мы наползали. Телогрейки, ватники, все тлело. У кого больше, у кого меньше. Спал только Серега. Как младенец. Улыбаясь во сне. Единственный, кто не вспотел и не замерз. Почему у многих из нас возникло желание его пнуть, я не знаю. Но наверное потому, что он ни на что не среагировал, продолжая причмокивать во сне.

1990 год конец июдя - начало августа, рыба прет на нерест, медведей толпа, больше чем людей в разы, а надо сказать, что только там я увидел, что такое МЕДВЕДЬ, т. к. то что нам показывают в зоопарке и в цирке так там это годовалые медвежата.

И вот значица в один из вечеров остановились мы на берегу одной из речушек, впадающих в это самое Курильское озеро. Ну такая речка шириной метра полтора - два, а глубина такая, что нерке(это один из видов лосося) приходится на нерест ползти по дну, а спина сверху. Правда речку не видно, т. к. берега заросли травкой метра три высотой, которую там называют шаломайником.

Ну сварили ушицы, поели и все куда-то разбрелись, а мы с другом Мишей сидим у костра и пьем чай (не подумайте, что чего-то другое, т. к. кто был в сложных походах тот поймет, что спиртное там смерти подобно).

И вот значитца слышим, что по речке, за зарослями шаломайника, движется на нерест рыбка, судя по звукам размером никак не меньше акулы. А подход к речке был метрах в десяти ниже по течению, где не было травки и ширина подхода где-то около метра. Ну нам же интересно, что это за рыбина такая и мы с Мишей побежали вниз по течению к этому самому подходу к речке.

Идём мы значица, идём, шлепки по воде ускоряются, мы с Мишей тоже ускоряемся, я вообще бегу, ну интересно же такую рыбину увидеть. Я первым бросаюсь к проходу к реке итут на меня выскакивает медведь, оказывается это была не рыба, а мишутка.

То что мы столкнулись нос к носу врать не буду, но сантиметров 30-40 между нашими носами осталось. Незнаю как, но мои ноги как-то сами по себе понесли меня в обратную сторону. Спринтером не был, но по-моему мировой рекорд на стометровке я повторил, а друг Миша наверное вообще наверное его побил, т. к. опередил меня на несколько метров.

И вот я значица бегу и думаю, а как же дальше бежать? Как спринтер или же можно бежать поспокойнее. Оборачиваюсь на бегу и вижу, что медведь то же оглядывается и находится на таком же расстоянии от места нашей встречи, только в другую сторону. Не знаю до сих пор кто из нас больше испугался я или медведь.

И только потом я осознал: как же это рыбка может идти на нерест не вверх по течению, а вниз. Поэтому когда, что-нибудь делаешь, то подумай логически.

Знаю, что сверх меры начерпают, зачем зря руками махать. Жую кусочек колбаски и мечтательно смотрю вдаль. Слышу:

- Ты хоть бы ухи сварил что ли?! Все равно ведь ничего не делаешь! - это друган Серега. До сих пор не пойму, почему для него «ничего не делаешь» и «ухи бы сварил», аналогичные понятия.

- Ладно, - говорю, - тащи рыбы, да покрупней. - В закромах рюкзаков я нашел все что нужно, специи, картошку, но больше всего вина и водки, как будто они на ней варить собирались. Чистить картошку, влом, я вам скажу. Особенно когда под уху двенадцати литровое ведро. Уже на пятом или шестом клубне, я понял, что это гиблое дело. - Ну ладно, добавлю побольше рыбы! - подумал я. Не, ну реально это же ведь уха, а не картошка тушенная с рыбой. Шуранул в ведро, все что принес Серега. Утоптал, что не вмещалось. Через пять минут как закипело, начал мешать. Блин, опять одна вода. Эта корюшка, в кипятке разваривается просто в пыль, остается хвост, голова и посередине хребет. Я понял, что если так варить, ребята столько не наловят, а ведь еще домой надо нести. Подумал и обратил внимание на «поляну» которую так и не доели. Там было много чего. Яйца, колбаса, сало, сыр, какие то консервы. - А, не пропадать же добру! Да и уху сгустить пожалуй надо, хрен ли зря ложкой махать вхолостую, - подумал я и добавил несколько кусочков колбасы в ведро с ухой. Предварительно вытащив оттуда голые хребты рыбы с хвостами и головами. Помешал, жидковато! - Колбасы мало, - решил я и добавил сыру. Сыр, с@ка, тогда был натуральный. Попав в кипяток исчез бесследно. Поэтому было опять жидко. На поляне оставались еще яйца, но чистить их было еще хуже чем картошку, потому как свежие и домашние. Ну что счистилось, то счистилось, да и скорлупа это ж ведь не цианистый калий, и в ведре на мой взгляд должно же быть хоть что-то твердое. В общем пока я экспериментировал с ингредиентами на улице темнело. И я понял, что и так сойдет в темноте-то, бросив в ведро все, что оставалось на «поляне», включая какие-то консервы, предварительно вытащив их из банок. Посолил, поперчил, попробовал. - Твою ж медь, обожраться можно! - И ведь был прав. Вы знаете как мел народ из этого ведра когда вернулся. Они стонали, мычали, многие чавкали, восхваляя мое поварское искусство. Гремели ложками так, что распугали все зверье в округе. Периодически они наклонялись ко мне, с единственным вопросом:

- Ты это, рецепт потом расскажешь?! Я жену научу варить! - я в согласии кивал головой и ждал такого же вопроса от следующего. Нет, некие катаклизмы все же возникали, ближе ко дну ведра. - Это что такое тянется я не понял?! - начинал кто нибудь, таща из ведра расплавленный сыр, но я присекал это на корню.

- Это молоки, валенок! - и прения прекращались. А когда у кого то на зубах начинала похрустывать скорлупа яиц и они открывали рот, чтобы возмутиться, я урезонивал их тем - что икра в рыбе не доварилась, вот и хрустит!

Всю обратную дорогу домой, таща на спине этот грёбаный рюкзак с рыбой, я думал. Думал почти девять километров. Нет, то, что я сотворил шедевр, спору не было, но что это, осознать было сложно. Дома я сразу схватился за книгу о вкусной и здоровой пище. Проштудировал - аналогов не было. И только когда я добрался до раздела «блюда народов мира», я нашел что-то подобное у итальянцев. Пицца! Это была явно она, правда в моем случае жидковатая. Это потому, что делал я ее в ведре, а не на лепешке, осенило меня.

Поэтому, когда меня спрашивают, могу ли я готовить пиццу? Я скромно закатываю вверх глаза и произношу — я ее самолично разработал!

достопримечательность, снимаем координаты, забиваем в гарминовский mapsource на ноуте, строим маршрут, переливаем в гармин - поехали. Работала такая схема прекрасно, без всяких проблем, потому как гармин, хоть и пешеходный, но очень навороченый, с автомобильными скоростями и маршрутами справлялся без проблем.

И вот в один прекрасный день решили мы проехать до крепости Morella, что в горах неподалеку (относительно) от Валенсии. Ну - гуглим координаты, забиваем, едем. Ведет уверенно, не доезжая до Пенискулы отправляет нас в горы, неплохая асфальтовая дорога... а потом начинается шоу - с каждым километром и с каждой развилкой дорога становится все уже и все больше лезет в горы... в конце она становится шириной примерно с нашу машину, с одной стороны скала, с другой обрыв. Но при этом все еще асфальт и очень приличный. Вокруг ни души, внизу пасутся козы, вверху парят орлы, иногда дорогу переходят лисы... И тут на абсолютно ровном месте без каких-то признаков человеческого присутствия навигатор говорит: "Вы достигли точки назначения".

Оп-па? Это как? Тут не то, чтобы крепости, тут даже каменного тура нет, скала, обрыв и злосчастная асфальтовая тропинка пары метров в ширину...

Ну, делать нечего, разворачиваемся (как - это отдельная песня) и потихоньку едем назад в сторону Барселоны...

И только потом, в отеле, я понял, что забивая координаты в программу, я по привычке ввел восточную долготу, а в том месте как раз только что начинается западное полушарие... Ошибка составила всего 37 километров по прямой, поэтому мы и не отследили ее сразу. И надо же было случиться такому, что к этой точке на карте тоже ведет дорога...

Ну а в Морелью мы съездили на другой день и остались очень довольны, великолепное место.

Таиланда, которую мы планировали посетить. Мы приплыли туда на утлой, с низкими бортиками, лодчонке, оснащённой огромным грязным мотором, сквозь ветер, волны, и голодных от неумения питаться крокодилов, в надежде вкусить красот и духовной пищи. Но подплыть к полузатопленному зданию храма оказалось совершенно невозможно. Руководитель эскапады, впрочем, не растерялся, а послал на большую землю гонца, и тот привёз нам мешок белых булок. После чего, нам, привередливым туристам, во избежания разочарования и требования возврата денег, было предложено покормить обитающих в храмовой запруде священных рыб.

Нам выдали каждому по белой булке, и велели ждать. Буквально через минуту вода вокруг нас вскипела и наполнилась суетой и треском лбов гигантских размеров сомов, которые, разумеется, в полном осознании своей священности, не ведали никакого страха перед публикой. Все принялись кидать им в воду хлеб, и наслаждаться священным обжорством.

И только рядом со мной, в полном горе и отчаянии, мой муж, отъявленный рыбак и добытчик, с кислым выражением лица, отламывал от булки куски, ел их, и между делом давал щелбан очередной выныривавшей рядом с ним сомовьей башке.

Я конечно ужаснулась и под шумок выдрала у него из рук остатки хлеба, швырнув сому, и, тычком в бок благоверного, предотвратив очередной щелбан.

Но с тех пор, каждый раз, когда у нас на машине прокалывалось колесо или в квартире выключали горячую воду, я непременно вспоминала о совершенном супругом святотатстве.

Вслух вспоминала.

И да, мы давно в разводе.

за ним – Динамо, дальше Спартак, Крылья, Торпедо, не помню уже расклад. Но сам факт, что к тебе едет играть ЦСКА, и ты увидишь всех живьем, рядом, а не в черно-белом телевизоре с рябью, мог кого угодно вытащить на стадион.

Почему-то я это сейчас вспоминаю, смотря Чемпионат Европы по футболу.

А вспоминаю именно один момент, который повторялся на всех матчах. И я ждал его. Нет, не выход на лед особо одаренного игрока, не виртуозный дриблинг, гол или драку с кровью. Этого было много.

На хоккей зрителем приходил один человек. Кто он, откуда и чем занимался, я не знаю. Но после особо острого момента у чужих ворот, когда болельщики уже накричатся, устанут, и рассаживаются по местам, а игроки меняются, медленно катятся и встают на вбрасывание, в зале наступала почти тишина.

И в это время он начинал петь. Пел одно слово, на одном дыхании, на весь стадион, басом, очень громко, протяжно с долгим затягиванием посередине: «Ша-а-а-а-й-бу-у-у». Не знаю, как другие, у меня мурашки по коже шли. Слышно было его в любом секторе, в любом ряду. Стадион почти 5000 человек.

И потом срывал шквал аплодисментов, ну и ржали все конечно.