Навеяло историей про дипломы, которые рецензенты не читают.
Пригласили участвовать в качестве эксперта во всероссийском конкурсе лучших дипломных проектов. Прислали дипломы из разных университетов, от Мурманска и до Владивостока. Процедура такая: приходишь в комнату, где тебе дают две стопки дипломов, числом около двадцати. В каждом приложены рецензия и решение университета о направлении на конкурс лучших работ.
Должен прочитать, оценить по нескольким параметрам. Потом вся комиссия должна собраться, обсудить работы и вывести окончательные баллы. Я, человек в этой тусовке новый, пришел одним из первых. Дипломы пролистываю, и, даже, местами почитываю. Вдруг обнаруживаю, что в одном, на первый взгляд неплохом дипломе, десятка два пустых страниц. Не поленился, написал на каждой странице «Однако, этот диплом никто не читал. Как считаете, господа эксперты?», поставил дату, расписался и вернул в общую кучу.
Через неделю собрались подводить итоги. Тот диплом на первом месте.
Задал неделикатный вопрос «Прочитали мое послание?»
Думаю, что читатели уже догадались. Вопрос оказался на засыпку. Ни один из десяти экспертов не прочитал. А вы говорите, рецензенты…
В конце 70-х и начале 80-х В Казанском университете по специальности "научный коммунизм" (да-да, была такая специальность, и не задавайте вопроса - "А бывает и ненаучный? ") проходили обучение не только наши советские будущие сотрудники домов политпросвещения и прочих непыльных рабочих мест. Ну, а если карта правильно ляжет, то и обитателей ступенек
Понятно, что при учебе даже по такой специальности, от иностранных студентов требовалось не только непрерывно скандировать лозунг "No pasaran! " *, поднимая вверх кулак, но и иногда читать учебники, которые приходилось брать в библиотеке. А после окончания учебного года возвращать, разумеется. И вот какой-то студент с Кубы, набрав учебников, не вернул их. Потерял - дело житейское. Но и стоимость возмещать отказался. На что библиотекарша, после продолжительных увещеваний, объявила, что заносит его в черный список. (И отныне он сможет заниматься только в читальном зале, беря книги под залог студенческого, а не читательского, билета. Это к слову). Движения " black lives matter" тогда еще не было, но вот зачатки уже были. И студент воспринял название этого списка как проявление расизма, а поскольку оказался сыном члена политбюро Кубы, успел нажаловаться и кубинскому послу в СССР. Короче, в университетском комитете комсомола были вынуждены открыть персональное дело на библиотекаршу - комсомолку, спортсменку, активистку, студентку вечернего отделения филологической кафедры. И как она не пыталась доказать, что выражение "черный список" является идиомой в русском языке, а вовсе не проявлением расизма, но по стечению обстоятельств схлопотала "строгач", правда, без занесения. Ну, нельзя было по другому, - отчитаться требовалось.
Другой бы воспринял с пониманием, но только не наша героиня. Она подала на аппеляцию, присовокупив к ней аргументированное мнение ну очень уважаемых профессоров-языковедов, и пообещав продолжить борьбу вплоть до ЦК ВЛКСМ.
И летом, когда все в разъездах, и посланники Кубы тоже, горком комсомола втихаря отменил решение нижестоящего комитета, признав его неправильным.
Злые языки утверждали, что героиня , узнав о решении, тихо произнесла "Hemos pasado! "**
Обычая житейская история...
* "No pasaran! " («Они не пройдут! ») - во время Гражданской войны в Испании (1936—1939), когда войска франкистов подошли к Мадриду, лозунг использовала Долорес Ибаррури в своей речи 18 июля 1936 года.
** "Hemos pasado! " («Мы прошли») - гораздо менее известный ответ генерала Франко, прозвучал лишь через три года, после падения Мадрида за 4 дня до окончания войны.
Совсем недавно я поступил в МГИМО.
Немного отвлекшись, скажу что уладить все формальности с поступлением было куда сложнее чем собственно поступить
И, начиная с июля, толпы студентов ломятся во все кабинеты с различного вида бумагами, что конечно не ускоряет работу бухгалтерии.
Ну так вот. Насобирав наконец за неделю все необходимое прихожу в приемную комиссию. Отвели в небольшой оффис, где три привлекательного вида девушки оформляли личные дела. А сидел в ожидании я с одним парнем откуда-то издалека. Перекинувшись парой фраз одна из девушек начала уточняющие вопросы:
-Кто из вас Никита?
-Я. Отвечаем мы хором с парнем. Девушки хихикают, ситуация не из ряда вон выходящая, но на фоне многочасовой суеты очень даже вбодряет. Девушка не сдается продолжая:
-Кто из вас Никита Александрович?
-Я. Тем же хором отвечаем мы, со страхом и подозрением возможного родства, смотря друг на друга. Девушки начинают откровенно ржать, да и мы тоже. Фамилии, как ни огорчительно, оказались разные. Но из здания университета я выходил в приподнятом настроении.
Дело было на военке. Писали контрольную по топогеодезии - единственную за весь семестр. Т.е. именно оценка по этой контрольной и будет определять общую оценку по всему курсу. Я думаю, не стоит объяснять любовь студенчества к военной кафедре. Дополню только, что военная кафедра помещалась за городом, на другом берегу реки, в лесу. Доехать до неё можно было лишь ОДНИМ маршрутом автобуса, который в зимнее время ходил крайне нерегулярно. Народу в него набивалось - как снега в тайгу. Да и пройти в неурочное время на эту самую кафедру было затруднительно - секретность ведь! Т.е., если контрольную не напишешь на 3 балла - готовься к худшему. А теперь - сама история. Написали мы треклятую контрольную и, замерев, ждём оценок. Материала никто, разумеется, не знал, поэтому тишина мёртвая. Наконец, майор, откашлявшись, начинает с начала списка. "Андреев - три!" О, блаженство!!! Андреев орлом глядит на нас, улыбаясь. Остальные завидуют. "Антонов - три!" Та же реакция. Двоек пока нет. Вдруг раздаётся "Асанов - два!". Мёртвая тишина. И тут с задней парты раздаётся крик отчаяния и боли, крик глухаря, подстреленного на взлёте, охотника, угодившего в собственный, но медвежий капкан. "[м]лядь!!!!!" Даже в те времена подобными словами на занятиях не бросались. Но майора, похоже, проняло и он, неожиданно подобревшим голосом (а может с ними только так и надо ? !) роняет. "Ладно, три". Занавес.
Была у нас в универе преподавательница литературы, которая под старость лет, как и многие пожилые люди, стала потихоньку впадать в маразм.
Как-то заболела эта старушка прямо посреди сессии, а так как одному из курсов срочно надо было закрыть зачётную неделю, декан созвонился с ней и договорился, что кого-нибудь с зачётками пришлёт прямо к ней домой. Снарядили одного парня, вручили ему пакет с зачётками и отправили в путь - благо жила эта преподавательница прямо напротив вуза.
Через некоторое время чувак этот возвращается, в зачётках пусто.
Рассказывает. Пришёл, долго-долго звонил в дверь, ни слуху ни духу. Начинает стучать уже; старушка из-за двери, очевидно, забыв, что к ней должны прийти, вредным подозрительным голосом интересуется, кто это там. "Да это же Такой-то такой-то, Ваш студент! " - объясняет парень, на что, ни секунды не задумавшись, старуха отвечает: "Раскольников тоже был студент", - и не открыла...
Во время сессии.
Она: занимаюсь чем угодно, только бы не учить. Квартиру раза 3 уже убрала. Я даже кошку искупала!
Он: да так всегда. Как кошка-то? Она: кошка в шоке - с прошлой сессии никто не купал.
Она: кошка в шоке - с прошлой сессии никто не купал.
МГУ, Биофак, у студентов-психологов идет лекция по антропологии...
"В научной, околонаучной и совсем ненаучной литературе долго обсуждается проблема: почему исчез неандерталец. Они могли быть истреблены более прогрессивными людьми или вымереть не перенеся тяжелых условий жизни"...
Тут демонстрируется иллюстрация, изображающая нечто лысое, квадратоголовое, с отвисшей челюстью...
- "Ну и самец!" - возгласы в аудитории.
- "Нет, это неандертальская девушка", - сообщает лектор. - "Так вот почему вымерли неандертальцы!!!!"
- "Так вот почему вымерли неандертальцы!!!!"
the_mockturtle: Вспомнилось, как года два назад на семинаре по "Калигуле" Камю кто-то мимоходом заметил, что Херея - это имя, а не деепричастие.
Почему-то вспомнилась пятёрка, полученная по физике почти 50 лет назад - самая лёгкая пятёрка за все годы всех моих "образований":
Урок физики, учительница начинает новую тему: опирается рукой на свой стол и задаёт вопрос: с какой силой я давлю на стол?
В классе настала полнейшая тишина... она затягивается... шёпот отличниц: какая масса может быть у руки, скорость... ой, она неподвижна... И поднята одна единственная рука (моя) - отвечаю: Вы давите с такой-же силой, с какой стол давит на Вашу руку.
Садись, ПЯТЬ!
Некоторые начали возмущаться, почему пять, ведь вопрос был по новой теме, никому не известной!
Так ведь тема была неизвестна и ответившему, но он поднял руку через 3 секунды после заданого вопроса и ответил правильно!
Начиталась студенческих историй о преподах и вспомнила про одного оригинала из нашей Академии государственной службы по фамилии Демидов... Преподавал он политологию, и был очень занятным субъектом по причине своего слегка бомжеватого вида (любил приходить на занятия с хозяйственной сеткой) и оригинальной манеры разговора... Так вот, этот Демидов иногда выдавал такие перлы, что они быстро становились крылатыми фразами, не говоря уже о том, что постоянно служили темой для местных КВНовских шуток. Самое любимое наше высказывание от Демидова было: "Существует только три причины для непосещения моих занятий: смерть, беременность и тяжелое похмелье!" Третья причина пользоваласть особой популярностью, и, надо сказать, принималась им без разговоров - только лицо понесчастнее сделать... :-)
Роем траншею прямо под окнами университета. Перекур. Бригада рассаживается кто на чем, травят байки и ржут. Я курю, глядя в аудиторию. Там тепло и уютно. Лектор рисует офигенные формулы. Первые ряды старательно их копируют. Красивые студенточки тайком стучат СМС-ки.
В голову лезут мечты о том, как хорошо быть там, вдали от копания земли и грязных кабелей...
Пока не натыкаюсь взглядом на детину с заднего ряда. Который так же мечтательно смотрит на моих гогочущих работяг.
aaa: В учебнике испанского прелестные тексты попадаются: - Здравствуйте! Как вас зовут?
- Добрый день! Меня зовут Луис Альберто Монтенегро Гевара Диас де ла Прада. - До свидания! (с)
- До свидания! (с)
На пятом курсе мы пошли на педагогическую практику. Мне достался восьмой класс. Нам сказали, что это самый сложный класс по дисциплине – переходный возраст. Потому я и побаивался. После пассивной практики стал вести уроки сам. С дисциплиной было, и правда, совсем не просто. Но где-то в самом начале я нечаянно совершил педагогическое
Дело было так. Один из мальчишек прямо во время моего рассказа вдруг громко рявкнул и, резко обернувшись назад, ударил учебником по голове сидевшей за ним девчонки. Я сделал ему замечание, а он в ответ: «А чё она меня пальцем в спину ткнула! ! ? » - «Ну, подумаешь! Девушка его пальцем ткнула! »…. И в классе вдруг наступила полная тишина (? ). Я сразу ничего не понял: почему? Мне дали спокойно довести свой рассказ до конца. Слушали внимательно. И тут меня осенило.
8-ой класс. Действительно, переходный возраст. Все учителя продолжали к ним и в сентябре обращаться как в 7-м классе на «ты» и называли «мальчики» и «девочки». Я же, по университетской привычке, говорил им «вы» и вдруг, впервые в их жизни, я произнес в их адрес магическое слово – «девушка». Причем сказал это вполне серьезным тоном, не иронизируя. Повторяю, девчонок, наверное, первый раз вдруг назвали «девушками». Как они выгнули спинки! ! Приняли достойные этого слова позы. Поправили прически чисто женским жестом. Как они благодарно на меня посмотрели! ! Я завоевал их сердца, буквально, одним словом.
Да и парни вдруг притихли. Им только что сообщили важную новость: их одноклассницы уже больше не девчонки, а – девушки. И они тоже как-то приосанились, подобрались. Перестали растекаться по партам всеми своими телесами, выпрямились. Надо же соответствовать! Теперь и они, наверное, уже не «мальчики»? Я заметил, что после моих слов они вдруг как-то по-новому посмотрели на своих соседок: надо же, девушки! ! ? Никто не хохотнул в ответ на мою реплику.
Всё. Проблемы с дисциплиной в моем классе в течение всей практики больше даже не возникало. Сидели тихо, солидно, внимательно слушали с серьезными физиономиями.
Историк, она же завуч, присутствуя на моих уроках потом несколько раз меня спрашивала: «Что происходит?! Они у меня так тихо не сидят. Вы, конечно, интересно рассказываете, но этого мало. Какой вы ключик к ним подобрали? У всех практикантов проблемы с дисциплиной, а у вас – образцовая тишина. »
А я просто нашел волшебное слово и повысил своих учеников в их статусе.
А когда мы прощались по окончании практики, некоторые девчонки, ой, т. е. девушки, даже прослезились.
В начале 1950-х руководство компании Bell заметило, что много менеджеров среднего звена вышло из инженеров и техников, и у них часто не хватало инициативы и широты взгляда.
Чтобы исправить положение, компания решила дать менеджерам гуманитарное образование. At&T совместно с Университетом Пенсильвании организовала Bell Institute of Humanistic Studies for Executives. Университетские профессора обучали менеджеров на интенсивных десятимесячных курсах. Студенты читали умные книги, ходили на концерты и в музеи. На обсуждение прочитанных книг приглашались их авторы, со студентами встречались поэты и композиторы, историки и критики.
Результаты оказались интересны. Студенты стали читать гораздо больше, чем до эксперимента. Они стали любознательнее и увереннее, более интеллектуально независимыми. Психологи сочли эксперимент успешным.
Но оказалось, что у обучения была и оборотная сторона. Выяснилось, что поумневшие менеджеры стали больше ценить время, проведенное с семьей и друзьями, и меньше - карьеру в компании. Они хотели жить, а не приносить себя в жертву прибылям акционеров. Производительность их труда за год упала на 8-10%.
К 1960 году Institute of Humanistic Studies for Executives был закрыт, рост производительности труда в компании - восстановлен.
Экзамен — вещь неизбежная, мы понимали, что его надо как-то сдать, и стремились сделать это «малой кровью». Самый популярный метод был — создать библиотеку шпаргалок, на все экзаменационные билеты.
Билет, вернее, вопросы из него раздавали каждому курсанту в группе, он тщательно прорабатывал ответы и писал их микроскопическим почерком
Техника была отработана и отточена. Заходивший на сдачу экзамена громким голосом докладывал: «Курсант такой-то на сдачу экзамена прибыл! » А взяв билет с экзаменационного стола, столь же четко объявлял: «Билет номер такой-то! »
В неприметной щели двери уже торчало чье-то ухо, которое исчезало, как только номер был услышан. Следующий за ним входил и таким же громким голосом объявлял свое имя, брал билет и так далее, но между первым и вторым уже шел многозначительный обмен взглядами: второй принес первому шпору на его билет.
С военной кафедрой было сложнее, билеты засекречены — видимо, чтобы врагу не достались. Экзаменационные вопросы хранились в сейфе, ключ от сейфа лежал в письменном столе начальника кафедры, стол запирался и опечатывался в конце дня. Кафедра с тяжелой стальной дверью запиралась на ночь на три замка, опечатывалась бумажной лентой с печатью и ниткой с пластилиновой пломбой. Иногда скопировать билеты удавалось через сердобольных сотрудниц, но это получалось редко.
В тот год перед нами стояла мрачная перспектива: до экзамена три дня, а вопросов нет. Промедление было подобно смерти — ни науку выучить не успеешь, ни шпоры написать.
На нашем курсе учился Коля, высокий, веселый и открытый парень. Он откровенно рассказывал, что в детстве попал к ворам, которые научили его своему ремеслу. С годами он стал мастером квартирных краж, пользовался авторитетом, являлся вором в законе, жил по понятиям и правилам воровского мира.
Коля мечтал стать моряком. Окончив школу с хорошими результатами, он обратился к ворам с просьбой отпустить его учиться. Дело это было рискованное. Во-первых, могли не отпустить, а во-вторых, могли посчитать предателем и отдать на «правеж», на расправу.
Сходка выслушала Колю, который, выражаясь современным языком, провел презентацию блестяще, убедительно и обаятельно, воры дрогнули сердцем и порешили: пущай пацан учится. Так Коля оказался в училище.
В группе все знали прошлое Коли. Он сам этого не скрывал, и хоть неловко напоминать человеку о его бывшей профессии, с которой он клятвенно покончил, но выхода другого не было.
Коллектив на пороге большой беды попросил бывшего вора-квартирника совершить ради товарищей взлом военной кафедры, не оставив следов. Коля долго не соглашался, но потом, поняв безвыходность положения, молча кивнул головой.
Я помню, как в два часа ночи он встал, оделся в спортивный темный костюм, взял с собой какой-то сверток и исчез. Вернулся он под утро, часам к пяти, с пачкой листков бумаги, на которой быстрым почерком написаны были вопросы из билетов. «Все время на это ушло! » — со слегка виноватой улыбкой сказал он.
Печати и пломбы на двери военной кафедры остались нетронутыми, письменный стол начальника закрыт и опечатан, а уж про сейф и говорить нечего — его даже и не проверяли. Экзамен группа сдала на «хорошо» и «отлично», что было отмечено в приказе по училищу.
Кое-что из военной науки я помню до сих пор: подводная лодка сокращенно — «пл»; а если их несколько, то «пл пл».
