чёрные как смоль, и что его обвиняют в каких-то жестоких преступлениях, а ему 18 лет, и он в жизни мухи не обидел.
Приехав по вызову, констебль Миккола убедился, что рассказ юноши вроде бы соответствует действительности. Рику приехал в Хельсинки учиться в университете и снимал крохотную квартирку-студию с видом на парк – она была так мала, что Миккола смог изучить помещение, не сходя с места и только поворачиваясь вокруг своей оси. Собственно, в студии были кровать, шкаф с книгами, плита, умывальник и клетка с хмурым попугаем.
— Он обычно много разговаривает, но боится незнакомых людей, — зачем-то сообщил Рику.
Констебль Миккола поглядел на попугая и попросил у юноши анонимные письма. Рику сунул ему в руки два конверта, очень аккуратно кем-то сделанных из чёрной бумаги. На конвертах значилось: "Рику Сааринену, негодяю". Констебль достал из конвертов записки, написанные женским почерком, и брови его поползли вверх:
"Думаешь, сможешь и дальше резать беззащитных животных? Расплата ждёт тебя! "
"Мы всё видели, Сааринен. Ты погубил целую семью на прошлых выходных. Берегись, мы скоро придём! "
— У вас не было других питомцев, кроме этого попугая? – уточнил констебль, разглядывая юношу.
— Нет.
— Может быть, вы недавно бросили девушку?
— У меня ещё не было девушек, — покраснел Рику.
— Почему нет? Вы вроде спортивный малый.
— У меня не было девушек, тем более шизанутых, — твёрдо сказал Рику.
— А что вы делали в прошлые выходные?
— Готовился к лабораторной работе, читал, гулял по парку.
— Никаких подозрительных людей рядом не видели?
— Нет.
— Ну хорошо. Покажите, где у вас лежат ножи.
Рику показал констеблю все свои три ножа – для хлеба, для мяса и перочинный. Как и следовало ожидать, все три оказались чистыми.
— Письма я, с вашего позволения, заберу и отправлю на экспертизу, — сообщил констебль и ещё раз вгляделся в хмурого, нахохленного попугая.
— Он всегда такой злой? Может быть, у него что-то болит?
— Нет, констебль. Он просто… э… стеснительный. У меня редко бывают гости.
Вернувшись в полицейское отделение, Миккола отправил младшего констебля Нюмана наблюдать за квартирой юноши и почтовым ящиком. Спал Миккола в ту ночь плохо. Ему было страшно за попугая. Надо было всё-таки найти повод и вытащить птицу.
Наутро младший констебль Нюман позвонил и с гордостью сообщил, что он только что задержал двух девиц, которые бросили в почтовый ящик Рику очередной чёрный конверт. Вскоре Нюман привёз их в отделение. Обе задержанные были одеты в футболки с экологическими лозунгами и имели суровые, убеждённые в своей правоте глаза декабристок.
— Девушки, должен вам сказать, что это не шутки, — сказал Миккола, держа конверты в руке. – Мало того, что вы обвинили гражданина страны в жестоком обращении с животными, вы ещё и сделали это в совершенно недопустимой форме. Для борьбы с преступлениями есть мы – полицейские. Ваше дело – позвонить и рассказать нам о преступлении.
— Вы даже не стали бы этим заниматься! – гневно бросила одна из девушек.
— Да! Вы выше страданий наших меньших братьев! – добавила вторая.
— Почему это? Расскажите, что вы видели на прошлых выходных.
— В прошлые выходные этот мерзкий Сааринен отправился в парк. У него был при себе нож, — начала первая.
— Перочинный нож, — добавила вторая.
— В парке он нашёл поляну, где росли белые грибы. Тридцать белых грибов, констебль! И он отрезал под корень все тридцать белых грибов, лишив животное возможности размножаться.
— Какое животное? – не понял Миккола.
— Мицелий, грибница белого гриба – это и есть животное. То, что вырастает над землёй – только его органы размножения и разведки. А сам мицелий, как показывают последние опыты, умеет собирать и использовать информацию, понимает свое положение в пространстве и даже может запоминать путь в лабиринте. Вы слышали об опытах японских учёных? Когда от мицелия отделили одну нить и положили в начало лабиринта, в котором ранее росла вся грибница, эта нить безошибочно проросла к другому выходу из лабиринта, ни разу не свернув в неправильную сторону. А в лабиринте было двести ложных ходов!
— Девушки, я не биолог, но, по-моему, грибы – это растения. Животные не растут из-под земли. Животные двигаются… ну хотя бы шевелятся.
— Вот, смотрите. Новый финский учебник биологии для университета, — первая девушка ткнула пальцем в только что принятую (и впоследствии отменённую) классификацию, согласно которой грибы относили к царству животных.
Миккола тупо уставился в учебник биологии.
— Что вы теперь скажете? У животного брутально отрезали тридцать половых органов – это жестокое обращение с животными или нет?!
Констебль Миккола почувствовал себя ужасно неудобно. Если мицелий – действительно, животное, да ещё и высокоразвитое…
— Пишите заявление о преступлении, мы рассмотрим, — махнул рукой он.
Так родился один из самых забавных кейсов в истории финского уголовного права. Делу, правда, хода не дали. А вскоре было внесено единообразие в биологическую систематику, и грибы окончательно выделились в отдельное царство живых организмов.
