Истории о армии #лейтенант

Разобрать- собрать АКМ на время – я был первым. Ходили в настоящий тир, стреляли из мелкашки – тоже один из первых. Гранатами учебными кидались- кто пробовал точно попасть гранатой в окоп за двадцать пять метров? Полосу препятствий преодолевали – а там так хитро устроено, что в одиночку её не пройти – надо помогать товарищу. Интересно.

Но самое интересное – это когда на полигон поехали – была большая программа- по пять патронов на одиночную стрельбу за пятьдесят метров с обычными мишенями, и по десять на стрельбу очередями за сто метров по силуэтным мишеням – надо было просто повалить свою. Кросс по пересечённой местности с сюрпризами, и на сладкое- атака на небольшой холм. С криком «ура».

Всего собралось человек шестьдесят- мы из техникума, остальные школьники. Возраст- шестнадцать лет. Какой пацан не ощутит радостную дрожь от предвкушения пострелять из настоящего боевого оружия? Вот мы все старательно её и ощущали, построившись в очередь на полигоне.

Прапорщик, руководивший стрельбой, посмотрел на первую партию с ненавистью, и стараясь не материться, веско зачитал правила-

- Оружие боевое, относиться с уважением. Ствол оружия направляется только на мишень, или вверх. Направите друг на друга, или в сторону, автомат отберу, руки из жопы вырву, зачёт не поставлю. Оружие автоматическое, после выстрела перезаряжать не надо! Номер на лежанке соответствует номеру мишени.

Каждую мишень подписывал прапорщик и стрелок – чтобы никаких накладок и вранья. Потом скучающий солдат срочной службы укрепил мишени соответственно номерам, прозвучала команда-

- На огневой рубеж! Предохранители на одиночную! Приготовились к стрельбе, огонь!

- А у меня предохранитель не открывается- жалуется один из стрелков, поворачиваясь стволом прямо к прапорщику.

- ОТСТАВИТЬ СТРЕЛЬБУ! СТВОЛ ВВЕРХ [м]ляДЬ!

Побелевший как мел прапорщик, отобрал автомат у обормота, выдернул его за шиворот с лежанки, и дал пинка-

- ВОН ОТСЮДА! ЧТОБ Я ТЕБЯ НЕ ВИДЕЛ! ПРИШЛЮТ ДЕБИЛОВ, МАТЬ ВАШУ, ПЕРЕСТРЕЛЯЕТЕ ДРУГ ДРУГА НА ХЕР, ОТВЕЧАЙ ПОТОМ! ВОН отсюда, Я СКАЗАЛ!

Так орал прапор, проверяя предохранитель трясущимися руками. Это мне сейчас понятно, что если ему такие стрельбы каждый день проводить приходилось – нервотрёпка та ещё. Охренеешь. А тогда - ну, психанул мужик…

Мне досталась предпоследняя лежанка справа. Хорошо понимая, что сейчас начнётся, я даже пытаться стрелять не стал, отвернулся, натянул на голову воротник куртки и стал ждать, пока все отстреляются – кто нибудь из присутствующих пробовал хорошо прицелиться, когда вас засыпает горячими гильзами?

Перед глазами разворачивался ещё один спектакль. Мой сосед справа, выстрелив по мишени, лихим ковбойским жестом поставил автомат на приклад, рванул затвор, выбросив на землю неотстрелянный патрон, и приготовился стрелять дальше.

- ОТСТАВИТЬ! Е[ж] ТВОЮ МАТЬ! Да чтож такое- то, [м]лядь сегодня происходит!

Прапорщик отнимает у пацана автомат, подбирает патрон, резко выдернув магазин, вставляет патрон в обойму, ставит рожок на место, и заученным движением сам передёргивает затвор, отправив на землю следующий патрон.

Тут я позволил себе пропустить, не озвучивая, очередную матерную тираду. Ситуация усугублялась тем, что за спиной, в пятидесяти метрах от нас стояла остальная часть группы, и ржала в голос, чуть не пополам сгибаясь. Цирк с конями блин, а не полигон… Выезд на природу. Прапорщик, теперь уже с багровой мордой, вернул автомат неудачливому стрелку.

- Огонь!

Остальные уже отстрелялись, я в спокойной обстановке сделал свои пять выстрелов, тщательно целясь.

Уф. Оружие сдали, сходили к мишеням – мне удалось положить почти все пули в чёрный кружок по центру – довольно хороший результат.

Поле для стрельбы посередине было разделено высокой вышкой с пулемётом наверху, на которой скучали двое- снизу не разглядеть солдат, или офицеров. Дальше за вышкой – часть поля, предназначенная для стрельбы очередями.

Мы гуськом идём туда, двое рядовых лениво заряжают рожки, отсчитывают патроны и мишени, на рубеже выстраивается очередная партия стрелков, прапорщик с удвоенной ненавистью начинает по второму разу читать надоевшую ему молитву-

…Оружие, [м]лядь, боевое, автоматическое… Ну вы уже слышали.

На второй половине полигона стрельбой командовал старший лейтенант. Там на удивление всё прошло гладко и культурно – без эксцессов, если не считать бестолкового эпизода – когда мы уже заканчивали, на поле выскочил настоящий живой заяц, вызвав восторг у той парочки наверху - с пулемётом.

- Бей его, уйдёт, [м]ля! Бей!

Несчастного зайку разнесло очередью на клочки. Надобно отдать должное стрелку –он выпустил очередь всего патронов на пять, а до зверька было метров семьдесят – и заяц не сидел же на месте. Мы уходили с рубежа слушая восторженное:

- Видал, как я его? Вот, учитесь, [м]ля, военному делу настоящим образом!

- Ну ты снайпер! за[ши]бись шмальнул!

Кросс по пересечённой местности - ничего особенного, маршрут размечен флажками, да и бежать - то было всего чуть больше километра. Перепрыгнули пару препятствий, но когда наша толпа сгрудилась у мостика через речушку – даже, пожалуй просто большой ручей, через который были перекинуты сходни в два поленца, а для устойчивости поверх натянут канат, то есть пока один переходит, остальные ждут- в кустах рядом ухнуло, зашипело, и поляну заволокло дымовой завесой. Дым был густой и невообразимо вонючий- глаза драло довольно конкретно, и дышать было совершенно нечем.

Ну его на хрен, ждать тут, задыхаться – и я рванул прямо через ручей. Там в самом глубоком месте было чуть выше, чем по колено. Инициативу мгновенно поддержали остальные ожидающие - и на рубеж атаки сухими прибежали всего человек пять.

Подождали отставших, и с криком «УРА, [м]ля!» рванули по холму наверх. А дальше, иначе, чем генетической памятью я это объяснить не могу. Четверо солдат, укрывшись в кустах в метре от тропы, открыли по нам огонь холостыми. Пламегасители со стволов были сняты, и длинные языки пламени вместе с грохотом выстрелов производили довольно сильное впечатление.

Опять же, эффект неожиданности.

После первого же выстрела я мгновенно рухнул на землю, и юлой откатился в сторону - из сектора обстрела. Никто меня никогда этому не учил.

Наши, толпой атакующие, вели себя довольно бестолково - кто-то валялся на земле, кто-то присел на корточки, несколько обормотов вообще жидко обосрались - рванули бегом обратно - только пятки сверкали.

Эти воины в кустах, для усиления впечатлений, ещё и взорвали несколько взрывпакетов – бросая подальше в сторону, чтоб никого не задеть. Ага. Вот напрасно они это сделали, совсем напрасно. Кто из наших первым заорал:

- Гранатами огонь!

Надобно отметить, что склон был усыпан довольно крупным щебнем.

Сколько лет прошло, до сих пор неловко вспоминать, что мы с ними сделали. Четверо против примерно пятидесяти – срочники бросились в позорное бегство, закрывая от камней головы руками, а наши прекратили экзекуцию только после истошного крика какого- то офицера сверху:

- ОТСТАААВИТЬ! ОТСТАААВИТЬ [м]ля!

Ну, меня утешает только то, что сам я бросил всего один камень – желающих было так много, что заслоняли друг друга.

Атака была завершена, выезд на полигон на этом закончился, мы, довольные что почти повоевали, поехали по домам, обмениваясь впечатлениями.

Курс НВП на этом был закончен, зачёты нам поставили.

К сожалению, применить эти знания за всю жизнь мне получилось лишь однажды.

Прошло десять лет. Я работал вожатым в пионерлагере. Одним из мероприятий в смене была вот эта самая военно-спортивная игра «Зарница».

Пионеры мои радостно бегали по лесу, разыскивая по вручную нарисованным планам спрятанные тайники, ползали по пластунски, лазали по канатам, пели хором всякие песни. Под конец прошли строем через полянку общего сбора в лесу, и приглашённые солдаты из ближнего гарнизона дали несколько залпов холостыми. А потом мы все вместе пошли в лагерь обедать.

Я немного отстал, гляжу, эти олухи уже разобрали чей-то автомат, и тщетно пытаются собрать его обратно. Не получается. Настроение у них на уровне – ужас осознания, что им теперь за это будет - просто тюрьма, или чего похуже. Морды бледные, глаза квадратные. Ребята были детдомовские, и к жизни относились реально.

Ага. Это они ещё не знали, что будет тому долбое[ж]у, который отдал им личное оружие – поиграть. Придурок, нашёл, кому отдать – этим дай волю, они из любопытства прокатный стан разберут за полчаса.

- Ну ка, дайте сюда. Болваны. Здесь ещё деталь должна быть, где? Куда дели?

- Это у вас не вставляется, смотрите как надо.

Руки-то помнят. Я собрал инструмент за несколько положенных секунд, заработав восторженное уважение пацанов, и отправился сообщать идиоту- срочнику, что только что спас его от дисбата.

Получилось так, что собственно в армии мне служить не довелось. В военном билете моя учётная специальность называется – «годные к строевой службе, не имеющие военной подготовки». Это не совсем правда. Имею я военную подготовку- хоть и генетическую, и начальную, но имею. В СССР хорошо учили...

как отрезало. Врач упорно допытывался действительно ли, и убедившись, сказал, что оставляет меня в госпитале недели на две у себя(! ).

Ну, в офицерской палате на четверых по-любому лучше, чем в казарме на сотню-другую мест (на сборах). Затем две недели приятного времяпрепровождения: соседи-офицеры местные делились вкусняшками, полковники брали с осбой в отличную сауну - и никаких процедур. Когда выписывали, оказалось, что мой - тот еще доктор, мало того, что военный, так еще из местных. Как меня выписывать, если за всё это время ни одного назначения? С матами, назначения сделал зав отделением.

Дальше сюр усилился. Утром приходит медсестра, без особых разговоров подходит к моей кровати, делает укол мне в ягодицу и спрашивает, а кто (называет мою фамилию). Называюсь. Немного смущается и успокивает, что, хоть это было назначено моему соседу, но витамины мол всем не помешают и быстренько уходит. Затем приходит другая и опять без разговоров уводит другого соседа на клизму или промывание желудка - не помню. Через какое-то время опять и так раза три, причем с последней процедуры он приходит держась за стеночки. Мы с остальными решаем, что его так к операции готовят. На следующее утро иду на завтрак, а меня останавливает врач и спрашивает почему я нарушаю голодание - ведь меня (вчера) промывали для рентгена желудка сегодня. После скандала он меня успокоил тем, что мне не вЫрезали (зашили? ) же грыжу соседа - и нечего возникать. Ренген с бариевой кашей он мне всё же сделал тут же и выписал почти сразу же с открытой датой (я ему телевизор починил раньше). Я остался доволен и вместо сборов рванул домой в Харьков на Новый год.

С собой было несколько бутылок местного коньяка. Он пригодился. В самолетике (ЯК40, и тогда можно было) распили с соседом лейтенантом, и когда стюардесса объявила, что посадка в Харькове по погодным условиям отменяется - рейс был с несколькими посадками - на голубом глазу попросил её передать пилотам коньяк. Не знаю, может погода улучшилась или что, но вскоре последовало объявление что посадка в Харькове состоится. Возвратился где-то во вторую неделю января и узнал, что на Новый год отлучка домой была категорически запрещена командованием, но большинство проигнорировало. Правда, первых вернувшихся отправили на губу, тем, что посрединке ничего не было, кроме мата. А последнему из вернувшихся полковник лично пожал руку перед строем, сказав что из таких получаются герои (или дезертиры - добавил тихо наш майор).

в школе я был хулиганом, меня выперли после восьмого класса – пришлось идти в техникум.

И вот, получен диплом о среднем техническом образовании – впереди служба в рядах. Два года терять, а хочется учиться дальше. Но есть альтернатива – военно- инженерное училище. Тогда (да и сейчас) в Ленинграде их было в достатке – выбирай на вкус.

Заявление, медкомиссия в военкомате, предписание на прибытие – лагерь абитуриентов в области, от города километров восемьдесят. Как потом выяснилось, отдельная рота из технарей – то есть постарше и с дипломами, а не школьными свидетельствами об образовании, специально была вызвана и сформирована на две недели раньше остальных – нас привлекли к обустройству лагеря.

Всего было одиннадцать рот на полторы тысячи абитуриентов. Приём на первый курс – шестьсот с чем- то человек. Даже конкурс присутствовал. Девять рот – вчерашние школьники, десятая- наша- после техникумов, и одиннадцатая – ребята, отслужившие по году в армии, и изъявившие желание стать офицерами.

Две недели мы ставили палатки (вы видели палатку с двухъярусными нарами на сто пятьдесят человек? ), таскали матрасы и собирали нары. Успели подружиться. Это было как небольшой отпуск на природе – кормят от пуза, режим, как таковой отсутствует, красота. Кстати, у нашей, и у одиннадцатой роты палатки стояли обособленно, и были зимние, двуслойные и прорезиненные.

Потом в лагерь начали прибывать будущие курсанты. Посчитались, организовались, и началась собственно абитура. В столовую строем, строгий режим, личные вещи под замок в каптёрку, одежда – одинаковые синие тренировочные костюмы, при себе можно иметь бумажник и сигареты, обязательно нужно – карточку абитуриента.

Расписание экзаменов, их всего четыре, как везде, перед каждым- по несколько дней на подготовку.

Примерно за неделю жизнь в лагере устоялась. И сразу выяснились особенности отношений. Девяносто девять процентов приехавших хотят поступить и волнуются из за конкурса. У школьников перед нами преимущество – они хорошо помнят общеобразовательные предметы- только что в школе экзамены сдали. А мы уже три года как забыли про них. Но и у нас преимущество – негласное правило, по которому человек с дипломом, идущий учиться по своей специальности, всегда предпочтительнее бывшего школяра.

И тут же сидят представители общевойсковых и командных училищ – вербуют не сдавших экзамены к себе – им же надо набор обеспечивать?

И есть ещё категория «абитуриентов» - которые изначально никуда поступать не собираются. Заявление в училище – это полгода отсрочки от армии, и в случае, если училище находится в другом городе, проезд и питание в дороге – за счёт министерства обороны. Я общался с романтиком из Владивостока, которому просто хотелось прокатиться, посмотреть страну.

Отдельная категория сволочи – компания урюков из Средней, вроде бы Азии. Какого чёрта они попёрлись сюда? Ленинград посмотреть? Вместо этого – лагерь за колючей проволокой, режим и неизбежное увольнение – какие на хрен экзамены, они по Русски- то еле говорили. На правила им было наплевать, на режим и прямых командиров (курсанты второго курса училища) тоже. Держались вызывающе и особняком, штатскую одежду не сдали (двое вообще в Бухарских халатах), в основном их можно было увидеть, сидевшими на корточках кружком, и потягивающими очередной косячок, передавая друг другу по очереди. Так получилось, что поселили их вместе со школьниками, и те их просто побаивались – понятно, пацаны вчера только от мамы, семнадцать лет, а тут эти бородатые абреки.

Я всегда учился неплохо, экзамены сдавал в пределах тройка- четвёрка, был достаточно уверен в поступлении, но хотелось что- то ещё придумать для подстраховки. В карточку абитуриента любой из начальства имел право вписать замечание. Всё это учитывалось на приёмной комиссии.

А собственно, почему только взыскание?

И вот родился такой план. Я пообщался в сторонке с парнем, которому безусловно можно было доверять.

- Так, схема сработает два раза точно, три раза со скрипом. За четвёртый не поручусь. Я отдаю тебе свой бумажник, ты его денёк другой позасвечиваешь, потом возвращаешь. Всем говоришь, якобы потерял. Я его якобы нахожу, отношу в штаб, тебе его возвращают, мне благодарность в приказе. Недельки через две повторишь уже для себя- придумай что- нибудь другое, хотя бумажник лучше.

- Ну ты жук, ха ха. Годится, давай сыграем.

Ну и вот, я поднимаюсь в штаб, товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться, вот, так сказать нашёл. В бумажнике мои тридцать рублей и комсомольский билет моего сообщника.

Иду обратно, слышу по громкой связи – «абитуриент такой- то немедленно прибыть к штабу! »

Сработало.

Вечернее построение. Полторы тысячи рыл смотрят, как меня торжественно вызывают в центр плаца, жмут руку, произносят прочувственные слова «…рад, что именно такие люди идут служить офицерами в Советскую армию…» Даже неудобно. Не ожидал такого пафоса.

Отвечать «Служу Советскому Союзу» я ещё не имею права, вспомнив своего деда- вольноопределящегося в 1916-м году, щёлкнул по – белогвардейски пятками с резким поклоном, и строевым шагом отбыл в роту.

Поздравлением дело не закончилось. Меня поощрили увольнительной. Абитуриента- увольнительной. Кто служил, тот поймёт.

Правда эта увольнительная превратилась в бешеную беготню по магазинам – половина роты напихала мне денег с поручением что- то купить. Футбольный мяч в том числе. Еле дотащил – одних кед пар восемь.

Теперь отступление. Режим действительно был строгий – отчасти так отсеивались неприспособленные к дисциплине и порядку. Громкий конфликт – на первый раз замечание в карточку, второй – скатертью дорога. Пьянка, драка – пинок под зад без разговоров. Даже платочком вслед не помашут.

Отчего абреков до сих пор не выгнали – очевидно решали вопрос, чтобы их всех одновременно на хрен, и чтобы по городу не болтались- они же ещё под юрисдикцией министерства обороны. Чтоб из лагеря – без остановок в родной аул. Неприятностей не хотели. Мерзавцы продолжали вести себя по хамски, очевидно решили, что если их не трогают, то так и надо.

Вот с ними у нас и вышло столкновение. Мы вышли на поле- в футбол поиграть- тем самым купленным мячом. Поиграть удалось минут пять – на поле вываливает эта шобла –

- Вы паыгралы, таперь дайти нам паиграт.

Обидно до слёз – и даже ответить нельзя- попадёшь на взыскание, вылетишь с приёмной комиссии. Мы поскрипели зубами и пошли с поля.

- Э, куда пашол, мячик аставь!

Это уже запредельное хамство. Наш, собственный, на свои деньги купленный?

Ушли молча, но клокотало так, что руки тряслись.

На следующий день, после отбоя, получаю лёгкий тычок в бок и шёпотом-

- Чёрные за толчком косяк давят, пойдёшь?

Я пружиной выскочил из койки. Желающих набралось примерно втрое больше, чем басмачей. Подобрались мы бесшумно, и вся акция заняла не больше пятнадцати секунд – с таким перевесом сил мы их просто разорвали. Акция происходила в тишине – мы молчали, а они были не в состоянии даже мычать. Самое мягкое – это полубессознательную тушу, взявши вдвоём за руки несколько раз со всей дури приложить мордой об сосну. То ли крошки коры врассыпную, то ли зубы -и кора и зубы были одинакового коричневого цвета.

- Всё, уходим! Шёпотом, но громким.

Никаких последствий не было . Вообще. Просто наутро басмачи исчезли, расследовать никто ничего не стал – очевидно командование эти уроды достали так, что офицеры были несказанно рады избавиться от этой банды.

Экзамены благополучно сданы, кому не повезло, уехали, мы ждём приёмную комиссию, а пока- расширенный медосмотр.

Вот тут меня и настигла судьба. Офтальмолог мимоходом спросил –

- А что это у Вас слеза в глазу?

- У меня всегда так. Сколько помню – мне не мешает.

Он порылся в справочнике, хмыкнул, потом провёл небольшое исследование и поставил диагноз – «Врождённое уродство, непроходимость слёзного протока на левом глазу». Негоден.

И последний эпизод. Кто скомандовал «Рота, смирно! », когда я зашёл попрощаться? Меня провожали строем. Сколько лет прошло, а вспоминаю как шёл через строй – слёзы наворачиваются.

И в прямом и в переносном смысле – проток- то непроходимый. Вот и сейчас капнуло…

верхнюю пуговицу на кителе.

О прелестях гауптвахты некоторые читатели этого интернет-портала знают на личном опыте, кто-то знает по рассказам знакомых, друзей. Кто не знает - гугл вам в помощь. Самым страшным для меня, как заядлого курильщика, был запрет на курение. Маялся страшно, крупинки табака из карманов вытрясал, наслаждался их ароматом.

Но случилось чудо - начальником караула, который охранял нас, сидельцев-губарей, заступил молодой лейтенант, который год назад был еще курсантом, и неоднократно мы вместе с ним ходили в самоволки. Ближайшие сутки прошли, по меркам гауптвахты, для меня замечательно. А перед сменой с караула мой друг-лейтенант вручил мне несколько сигарет...

Все, что вы прочли - длинная предыстория. Теперь сама история.

Сижу в камере с тремя солдатами. Решил покурить. Сигареты есть, а вот спички-зажигалки на гауптвахте запрещены. Ладно, была бы смекалка - огонь найдется! Выкручиваю лампочку освещения из патрона. В камере становится темно. Я мочу языком конец сигареты, этим мокрым концом замыкаю контакты в цоколе, раскуриваю, наслаждаюсь... В камере становится как-то светлее. Отчего? Оказывается, мой сокамерник решил мне помочь - достал спичку, зажег и начал подсвечивать мне, а затем хриплым голосом сказал: "Покурим, товарищ курсант! "

нападений, маркировки зараженных территорий, хим/радиационной/биологической разведки и дезактивации все техники мы были, мягко говоря, уставшими. И тут приказ от руководителя учений "замаскировать технику"!

Вы когда-нибудь ночью БТР в песке зарывали? А у нас помимо БТР еще уралы, камазы, зилы не считая уазиков. В общем накопались в той песочнице мы вдоволь! Песок, к тому же, еще осыпается, так что приходится делать яму в 2 раза больше объема машины.

В 6 утра проверка.

И тут выясняется, что 3 самых "умных" бойца вообще забили на маскировку и завалились спать в кузов своего урала. Лопаты даже не доставали!

В армии, как известно, "из-за одного страдают все". Приказ - марш с отражением атак на колону 5 км и повторная маскировка. Перспектива снова закапывать наш БТР радости ни у кого не вызвала. Добрались до места, встали. Тут наш командир взвода зачем-то вышел на связь с руководителем учений.

- Товарищ полковник, по правилам взвод разведки должен занять господствующую высоту для выставления метеопоста и мониторинга воздушной массы.

- Взвод разведки, занять высоту.

Выдвигаемся на ближайший холм, все остальные подразделения начинают рыть песок. На вершине холма обнаруживается яма, куда можно 2 БТР припарковать. Летеха улыбнулся и рассказал как 3 года назад будучи младшим лейтенантом в учебке химвойск тут ТОЗ "Буратино" закапывал. В общем загнали БТР, закидали ветками выставили метеопост и поспорили на банку тушенки какой взвод быстрее свою технику замаскирует.

Но тут командирский уазик начал какую-то движуху. Видимо командующий учений решил лично убедиться, что в этот раз нет "самых умных" бойцов. Дело запахло керосином и на горизонте замаячил пушистый северный зверек... Другие подразделения только по колесо окопались а у нас БТР уже на метра полтора под землей. Как бы повторную демонстрацию чудес окапывания показывать не пришлось.

Выход оказался простым до безобразия. Запалили танковую дымовую шашку для привлечения внимания и с десяток больших слезоточивых "сиреней" одну за одной. Как выгорает "сирень" знают все химики, полковники не исключение. По рации запрос:

- Что у вас происходит?

- Прикрываем дымом колону, и маскируем технику в условиях химического заражения местности.

- Ну вы даете! Ты смотри, что бы без обмороков.

Естественно, ехать на уазике в слезоточивое облако, одевать противогаз, а потом еще пару раз неминуемо хапать "сирень" с униформы полковнику не захотелось. Уазик объехал все машины, к нам даже не повернул.

Наш доклад об окончании маскировки был вторым.

)))

человеком которому почти 96 лет то вполне можно раскопать такие вещи о которых можно смело писать романы и снимать фильмы. Я уже перестал удивляться количеству поразительных событий в его жизни. Вот хотя бы такая штука.

Послевоенные годы, Уссурийск, один из многочисленных военных гарнизонов на 1/6 части суши. Многие офицеры уже носят погоны с дюжину лет и, учитывая что во время войны год считался за три, с нетерпением ждут 20 или 25 летнего срока службы что бы уйти на пенсию. Дед в скромном капитанском чине, правда на майорской должности начальника артиллерийской технической (арттех) службы бригады. Должность и взаправду ключевая, всё таки под его началом склады снарядов, мин, взрывчатых веществ, боеприпасов, и стрелкового оружия. А на дворе 1952-й год, уже убит Михоэлс, раскрученно "Дело Врачей", клеймят "вредителей" и "агентов Джоинта" в газетах и на партсобраниях.

Спустили сверху разнарядку "а посмотрите-ка, не проникают ли щупальца империализма в армию Советскую. " Начали изучать личные дела комсостава и естественно очень скоро добрались и до деда. "Как же так? " возмутился кто-то ответственный "у вас офицер на такой должности и... не коммунист. Вы что краёв не видите? Не знаете, партия наш рулевой? Партийный, значит ответственный. Поговорите с товарищем начарттехом по поводу вступления в партию. "

Парторг деда вызвал и предложил:

- "Товарищ капитан, а не хотите ли вы добровольно-принудительно примкнуть к партийным рядам? "

- "В смысле примкнуть? Вступить в партию что ли? " удивился дед.

- "Ну да, мы считаем вас достойным кандидатом. Подавайте заявление. "

- "Так я уже в партии с 1945-го года... "

- "Чтоооо? Как так? У нас об этом никакой записи нет. "

- "Ну таких деталей, я не знаю. "

- "Тэк, тэк, тэк... А в комсомол когда вы вступили? "

- "Я дважды вступал. "

- "А ну-ка, излагайте подробнее. "

И дед рассказал рассказал следующее.

С весны 1942-го служил он в 1-й ШИСБр (штурмовая инженерно-саперная бригада), ещё её называли Комсомольской Бригадой (т. е. все солдаты и офицеры в ней должны были быть как минимум комсомольцами). А в сам комсомол его приняли в конце 1930-х, ещё в школе. Но вот незадачка, в декабре 1941-го, при разгроме Феодосийско-Керченского десанта он попал в плен. Плена-то было всего на один день, но документы он выбросил, уж больно неподходящая национальность для немецкого плена была в них указана.

Когда через день бежал и добрался до своих, то его отправили в Советский фильтрационный лагерь около Керчи. Таких бездокументных, из разгромленных полков и дивизий, были сотни и тысячи людей. Из всех документов лишь кубик на петлице. Впрочем, в том бардаке этого вполне хватило что бы в 19 лет его назначили бригадиром сотни, а это конечно много приятнее чем быть простым заключённым. Не знаю как там проверяли, но через пару месяцев его вызвали и сказали "Поздравляем товарищ младший лейтенант, проверку вы прошли - вас ждёт Кавказкий фронт. Вон машинистка, она направление оформит. "

Стал он в длинную очередь, наконец добрался до измученной машинистки. Та спрашивает "Ваши ФИО, год рождения, тыры-пыры? " Дед подумал "Хммм, хрен его знает как ещё служба сложится. Упаси Господи опять плен попасть, второй раз может и не повезти. Вдруг попаду с документами, тогда точно грохнут за милую душу. " Фамилию менять не стал, а насчёт ИО сказал "Пиши вот так. " "Имена родителей и национальность? " Над этим дед тоже подумал, мать оставил как есть, а ИО и национальность отца поменял. Проверить же никак не смогут, Беларуссия под немцами, Ленинград где училище было в блокаде, документов других нет. Таким образом на свет появился ещё один беларус. Дед посчитал что эдак безопаснее, уж очень ему не хотелось в расстрельной шеренге второй раз стоять.

Когда бригаду на Кавказе формировали оказалось что очень много кавказцев о комсомоле только слышали. А так как бригада названа Комсомольской, спустили разнарядку, всех поголовно принять в комсомол. Дед и решил, "ну что же, как все так и я. " И вступил ещё разок, правда уже под другим именем.

В 1943-м пришёл новый указ, "неплохо бы если бы в Комсомольской Бригаде все офицеры были бы коммунистами. Показывали бы живой пример комсомольцам. " Всех офицеров в батальоне перед боем вызвали и настойчиво порекомендовали написать заявление о приёме в ВКП(б). "Нам бы до следующего дня дожить бы. Что нам кабанам, хотите напишу. " прикинул дед. И стал он аж цельным кандидатом. А потом ранение, госпиталь, формирование, другая часть, поиск своих, перевод в родную Бригаду, и снова взвод, рота, Беларуссия, Польша, закрутился и забыл о "кандидатстве". Но бумага-то дело ведёт.

И в начале 1945-го опять его пред светлые очи парторга вызывают. "Вы товарищ кандидат-с у нас оказывается. Ранены, взодный, ротный, три ордена, короче, принимаем мы Вас. Поздравляем. " Дед прикинул, приняли ну и ладно, хрен с вами. "А делать-то я чего должен? " "Как что? Воевать, пример другим показывать. Тем более что мы уже на немецкой земле, в Восточной Пруссии. Вот вы в эту ночь на задание идёте, так пойдёте уже как коммунист. Партия на вас смотрит. А утром мы вам торжественно и партбилет вручим. " И руку крепко пожал.

С примером худо получилось. На задание (в минных полях проходы для атаки делать) документы с собой не брали. Это разумно конечно, на минных полях многие навсегда оставались, так что шансы что документы к немцам попадут были большие. Ранило его, ребята вынесли, дотащили до своих позиций. Повезло, как раз там раненых вывозили в тыл, в машине место нашли. О документах и не вспомнил, рука и нога пробиты, до бумажек ли. И снова госпиталь, формирование, и на войну с Японией. Документы личные восстановили, а насчёт партийного билета он даже и не думал, ибо его никогда в руках и не держал.

Парторг подивился, поохал, и телегу повыше накатал. Случай неординарный, вроде бы и коммунист, а с другой стороны и не коммунист. И в комсомоле дважды был. Мутная картинка. Сверху предложение идёт.

- "Так может его из партии исключить? "

- "А как исключить? У него даже партиблета нет? "

- "Хммм. Тяжёлый случай. Так может принять, а потом исключить? "

- "Идея интересная. Но как то некрасиво. Всё таки человек перед боем в партию вступил, с мыслью что он теперь коммунист на минное поле полз. "

- "Хорошо, вот компромис. В партию принять уже официально, но из армии выгнать. "

- "Так ему до военной пенсии всего полтора года осталось? "

- "Ну и что? Он тут нам имя, отчество, и национальность себе менять будет как захочет, да и в комсомол и в партию как в проходной двор по сто раз заходить будет, а ему ещё и пенсию. Хрена с два. Кто он там у нас по национальности получается по настоящему? Ага, вот вот... Как раз. А жена его кто? Капитан. Ну и что что военврач с 1943-го? Убийца в белом халате. Вы что газет не читаете что ли? На фиг, на фиг. "

Написали деду характеристику что он "политически близорук и в моральном отношении не стабилен. " И уволили из армии, не дали до пенсии дослужить. Ведь и без него есть чем заняться. Например с "безродными космополитами" бороться.

А дед что? Дед нормально. Партии той уже давно нет, а дед жив и здравствует, дай Господь ему долгие годы. И совет умный даёт "смотри куда вступаешь. "

ВОКУ кроме курсантов-пехотинцев набрали взвод пограничников, взвод артиллеристов, взвод замполитов и роту лётчиков. Жили мы в 5-этажной казарме, напротив казармы была санчасть, а немного левее караулка и гауптвахта, между санчастью и «губой» был летний умывальник. Мы все вернулись с обкатки танками и вечером наш ротный поставил задачу, чтоб к утру форма была постирана и поглажена, а ещё представил нам нового старшину. С этого собственно история и началась.

В 1-м взводе большая часть курсантов была из местных, я в том числе. Мы решили воспользоваться всеобщей суматохой и банно-прачечную ночь провести по домам. Минут тридцать мы маячили перед глазами у нового старшины, а потом под предлогом того, что до 5-го этажа вода плохо доходит, да и места в умывальнике мало, мы отпросились стираться в умывальник между «губой» и санчастью. Далее, минуя умывальник, мы дружно перемахнули забор и разошлись каждый в свою сторону. Мне было по пути с одним из курсантов – Артуром, у которого какая-то дальняя родственница жила рядом с училищем и он держал там «гражданку». Артур переоделся и мы рванули по улице генерала Петрова, в надежде что нас догонит какой-нибудь трамвай, которые так поздно уже практически не ходили. Через две остановки, в районе Паркентского базара мы встретили двух курсантов из взвода пограничников. Вчетвером мы могли уже и за такси заплатить. Но, не прождав и пары минут, мы увидели выезжающего из темноты офицера. Это оказался командир взвода пограничников лейтенант с говорящей фамилией – Несговоров. Бежать было поздно. Несговоров велел нам через 10 минут доложить дежурному по училищу, что он задержал нас в самоволке. А потом своим ходом проследовать на гауптвахту. Скомандовал нам: «бегом марш! » и уехал. Пробежав сотню метров я развернулся, догнал Артура и мы продолжили путь домой. А пограничники побежали в училище. Ночью я постирался, погладился и утром с первым трамваем вернулся в училище ещё до подъёма.

Через день, во время занятий, ко мне подошёл мой взводный лейтенант Норматов:

- Ты где был прошлой ночью?

- В казарме спал. – Честно признался я.

- А позапрошлой?

- А позапрошлой мы все стирались. Вот ребята все меня видели.

- Ладно, пиши объяснительную, где был.

Я и написал, что стирался возле санчасти, что меня видели не меньше 18-ти курсантов (далее список всех самовольщиков) и старшина роты. Что самое забавное – старшина, у которого я весь вечер перед самоволкой мелькал перед носом, подтвердил, что пол ночи видел меня то там, то сям.

На всякий случай я ещё подстраховался, попросил ребят, стоявших в карауле провести разъяснительную беседу с теми двумя пограничниками, временно загорающими на «губе». И как оказалось не зря.

Ещё через день меня вызвали к замполиту батальона. Замполит был крепким таким майором с замечательным чувством юмора. Я спокойно зашёл. Там уже сидели Норматов и Несговоров. Мне начали рассказывать, что обманывать не хорошо, что мне лучше будет, если я скажу правду. Я честно глядя в глаза продолжал утверждать, что в ту ночь не покидал территорию училища. Тогда в канцелярию пригласили с гауптвахты тех двух пограничников, но и они сказали, что меня не узнают, что да мол, тот курсант тоже был высокий (а во мне 191 см), но лицо совсем другое. После очной ставки нас всех отпустили. Из кабинета выскочил Несговоров и глядя на меня снизу вверх пообещал довести это дело до военной прокуратуры, чтоб другим неповадно было обманывать офицеров. На что я опять сказал, что он ошибается и меня не видел. В общем от меня отстали.

Прошло пол года. Пограничников переселили в другое здание, а нас стали обучать программе аэроклуба. Местные умники решили сразу после первого курса отправить нас на полёты на самолётах Як-52. В результате мы всё лето проваляли дурака на аэроклубовских аэродромах, но ни минуты не налетали из-за отсутствия бензина Б-91/115. Но это было потом, а тогда мы стали ездить на занятия в Ташкентский аэроклуб. Там рядом и пограничники оказались. Встретились мы с Несговоровым снова. Он уже без прежних эмоций спросил меня, был ли я в самоволке или нет, он мол никому не скажет, так мол для себя. Я опять сказал, что в самоволке не был. Он задумчиво на меня посмотрел, передал привет Норматову и ушёл.

Ещё через пол года мне удалось перевестись в Тамбовское Высшее Военное Авиационное Училище Лётчиков. Там я ещё год проучился и вот приехал на летних каникулах в Ташкент. Пошёл в комендатуру ставить на отпускном отметку «прибыл-убыл» и встретил там уже старшего лейтенанта Норматова, который менялся с патруля. Разговорились о том, о сём. И вот он меня спрашивает:

- А на самом деле ты был тогда в самоволке?

- Конечно был – отвечаю – теперь-то что скрывать.

Норматов посмеялся и говорит:

- Сейчас сменюсь с патруля позвоню Несговорову, он же тогда поверил, что это и на самом деле был не ты.

Вот я и говорю – врать плохо, но если уж начали, делайте это уверенно, так чтоб сомнений не было даже у тех, кто знает правду.

На следующий день комиссия должна принимать. Вечером командир роты стройбата дает команду своему бойцу, из солнечного Узбекистана, никого не пускать в дом до утра. И спокойно уходит домой отдыхать. Боец от скуки поднимается на последний этаж, вах! Вода бежит из кранов - не порядок, перекрывает воду. И так пройдя по всем квартирам закрывает вентиля. И отправляется спать. Январь, мороз под сорок... . Утром приезжает комиссия, у председателя комиссии глаза по полтиннику. Обои слетели, система разморожена. Шум, гам, кого чего и как. С бойца стройбатовца что взять?

Дерут ком. роты. Ладно, дают еще неделю на срочное устранение. Разрывают траншею, меняют трубы, в доме то же. По новой клеют обои. Вроде все готово. На следующий день ждут комиссию. Начальник стройки, оставляет в доме дежурить ком. роты. Вечер, пора ужинать. Командир вызывает лейтенанта, и на время ужина ничего не говоря, уходит домой. История повторяется, лейтенанту скучно, он гуляет по подъезду и... То же перекрывает воду. Ком. роты когда тот приходит, лейтенант ничего не говорит, и уходит. А тому "в ломы" подняться на 9-й этаж проверить, он спокойно ложится спать. Январь, мороз держится на отметке 40. Утром комиссия. И как в фильме "День сурка"все повторилось один в один, -обои слетели, система разморожена. У начальника стройки истерика. Дом сдали только через полторы недели с третьей попытки, в каждом подъезде сидели по два офицера заинструктированные до слез, караулили, и следили за водой. Говорят бригадиршу в управе после второго раза валерьяной отпаивали, когда она узнала, что ей с бригадой, придется третий раз клеить обои в этом доме.

Как прошла ночь, история умалчивает, но наутро, часов так в 7, с диким испуганным воплем дамочка будит старлея и сообщает, что в полуметре от входной двери стоит ее муж и нервно жмет на кнопочку звонка. Штаны, рубашка, ботинки и куртка живо и неаккуратно были натянуты по пути от кровати до окна. Дело нехитрое, уже отработанное. Стояла зима, снега в тот день намело по уши. Бабулька с утра вышла выгулять свою собачку. К ней до[дол]бался местный хмырь-алкаш, но не хилых габаритов. Вцепившись в рукав её зипуна нахраписто канючил малую толику денег на опохмел. Бабка, ясен пень, понимая, что не отмотаться и не вырваться голосит

- "Милиция, мать твою, помогите! "

Вдруг из окна 3-го этажа, сверкая кокардой и матерясь матом, прям в сугроб ныряет мент. Бабка в ауте, стоит рот проветривает. Старлей, вылезая из снега, быстро врубается в ситуацию и тут же вбивает бича башкой в обледенелый асфальт, попутно спрашивая у старушки

- "Мать, не сильно долго-то ждала милицию? "

В это время муж той девахи, войдя в квартиру, смекает, что что-то тут не так. Видя у дивана мужской, явно не свой, валяющийся носок и незакрытую балконную дверь, пулей шныряет на балкон и видит, как внизу мент укладывает оземь какого то орущего матом кренделя. С мыслями, что мент, приняв прыгуна за крадуна, потому его и пакует, муж бежит по лестнице вниз, возликовав, что есть маза впервые осуществить возмездие. Так как такая ситуация в этой семье оказывается не в новинку, но за отсутствием тела супруга всегда выкручивалась. А тут фарт припер. Тело в наличии и зафиксировано. Вылетая из подъезда, он с разбегу пытается засадить ботинком скрученного чела по башке, но, поскользнувшись, со всей дури пинает по черепу мента. Мент с мыслью - "[м]лядь, не проканало, он просек и все видел" делает кульбит из положения "стоя раком" в позу "лёжа раком на спине" и попутно погружается в звенящую темноту. Внезапно обретший свободу бич, вскакивая с земли, размазывая сопли с кровью из разбитого носа, видит, как ему думается, своего обидчика - какого-то фраера в криво напяленной шляпе и очечках, с вылупленными глазами и придурошно-счастливой кривой улыбкой на и*ле, - со словами -"Ах ты падла, защитник x@ев! " рубит того не пропитым, оставшимся со спортивной молодости хуком, в глухой нокаут. Не успев решить, пнуть или два раза пнуть, для контроля, поверженного врага, слышит откуда-то сверху бабий вопль, поднимает свою расквашенную харю к источнику звука. Так и не успев понять, что за черная точка, отделившаяся от балкона, так разрослась в размере, что заслонила небо, потерял сознание. Бабка, не успевшая ох@еть от мобильности милиции, но ох@евшая от калейдоскопа появляющихся непонятно откуда мужиков и падающих бездыханно, грохнулась в глубокий обморок, причем, падая, своей головой практически убила своего уже давно и жутко обо$равшегося от всей этой чехарды и мата мопса. Точка. А точка эта... короче, с точкой попутно такая хня произошла. .

Пропаленная супружница, усравшись от вида своего разъяренного ботаника, и глядя, как он с криком - "Урою п*дара! " вылетел из квартиры, метнулась на балкон. Сверху она видит лишь раком стоящего мента и бабку с выпученными глазами с истерично срущим мопсом на поводке. Тут из подъезда вылетает со сбитой набок шляпой её домашний пинчер муж, который с разгона пинком по башке тушит лейтенанта. Ох@ев от этакой невиданной его прыти? она врубается , что муж сейчас в эйфории, если продолжит карательную акцию, раскрутится на срок и осознавая, что хоть как то его надо остановить, хватает стоящую на балконе эмалированную кастрюлю с квашеной капустой и булыжником внутри для гнёта, не успев всмотреться, что там счас внизу, дико вопя, швыряет кастрюлю в сторону стоящего внизу мужика, есно, не успев понять, что стоит уже не тот.

Приехавшая милиция и скорая так и не разобралась в последовательности и мотивах происшедшего. Бабка и деваха молчали, как индейцы в плену у конкистадоров. Деваха с умыслом, бабка от навалившейся амнезии. Остальные искренне ни хрена толком не могли вспомнить...

работы в закрытом военном городке в степи нет по определению. Прапорщик, как это часто водится, плотно сидел на стакане. В одно прекрасное, теплое, безветренное, спокойное воскресенье около 12 часов дня прапорщик с перепоя возомнил себя горным орлом и попытался с балкона 5 этажа перелететь на крышу соседнего дома. Запаса тяги ему хватило только до края газона рядом с подъездом. Соседи и сослуживцы скинулись, помогли похоронить по-человечески. Военная прокуратура набрала пачку объяснений и оформила материал об отказе в возбуждении уголовного дела. Проходит какое-то время. Вдова начинает оформлять пенсию по утрате кормильца и выясняет, что детям самоубийц пенсия не положена. Другой возможности заработать нет. Жить с 3-мя детьми на 80 руб. невозможно. Вся в слезах пришла в командиру дивизии. Комдив позвал к себе дивизионного прокурора. Пол дня сидели кумекали, и докумекали. Прокурор выкинул из отказного материала все объяснения очевидцев героического полета. Один лейтенант, живший в том же подъезде, пришел к прокурору и на чистом глазу поведал, что в то утро стоял на балконе и курил. Сосед - прапорщик в это время на своем балконе поставив друг на друга две табуретки, молотком забивал чего-то в стенку. Затем лейтенант услышал крик "Е... . твою мать" и, повернувшись на звук, увидел, как прапорщик, табуретка и молоток летят вниз.

Прокурор, уже от себя, в протокол осмотра места происшествия дописал, что рядом с трупом лежат табуретка и молоток. В итоге вдове выдали копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, в котором было написано, что смерть наступила от несчастного случая. Пенсию дети получили.

Оно вроде и не по закону, но по совести.

Спасибо вам, мужики.