У рентгенкабинета две очереди: одна на снимок, другая – записаться в очередь на снимок. Вышла молоденькая медсестра, раскрыла на пеленальном столике журнал, стала записывать. Дошла очередь до скромной старушки. Слышу, медсестра ей выговаривает:
– У вас направление неправильное! Идите туда, где вам его выписали, пусть напишут нормально.
– Но, доченька… они сегодня принимают вечером, а вы только до двенадцати… Как же мне…
– Нет, а я как должна?! Почему они нормально не пишут? Написали: «Рентгенограмма кистей». А каких кистей: рук? Ног? Еще каких-нибудь? Откуда я должна знать?
Через несколько секунд, осознав, что мне не послышалось, что медсестра действительно это сказала, я завопила, что кисть у человека – это кисть руки и ничего больше, что никаких других кистей природа человеку не дала.
Неопытная медсестра не выдержала психической атаки, записала старушку в свой журнал, тем самым даровав ей право через семнадцать дней явиться для изготовления снимка кистей.
Теперь иду и думаю: может быть, зря я девчонку задавила громкостью? Она ведь медработник, у нее образование, ей лучше знать…

к месту или не к месту на летучках вспоминал по фамилиям трех человек. Человеки эти в отделе никогда не работали, поэтому их упоминание всуе никого не волновало и носило чисто воспитательный характер. Фамилии этих людей были, если кто уже догадался: Иванов, Петров и Сидоров.
Выглядело это так. Босс вел летучку, распалялся, начинал энергично махать рукой и вещал:
— Вы это у Иванова, Петрова, Сидорова будете спрашивать или у снабженцев?
Или:
— Если бы Иванов, Петров, Сидоров у нас так работали, то я бы их выгнал к чертовой матери!
Еще:
— С таким отношением к делу, Иванов, Петров, Сидоров вылетели бы у меня в три счета!
Ну и так далее...
Все бы было хорошо, но однажды одна из сотрудниц ушла в декрет. На ее место приняли молодого человека с фамилией Сидоров. После первой летучки он был замечен бегающим по отделу с целью узнать, кто тут Петров и Иванов, с которыми его так нелицеприятно сравнили. Народ ему сказал: не парься, это у него присказки такие, по работе он к тебе претензий не имеет. Еще пару месяцев Сидоров нервничал и втягивал голову в плечи на летучках, потом привык и перестал.
Следующим ушел на пенсию один из старейших работников отдела. На его место взяли, как ни странно, Иванова. Сам босс его на должность и утвердил.
Иванов был тертый калач, при своем упоминании пару раз пристально посмотрел на босса, сообразил, что это всего лишь фигура речи и перестал париться.
Я бы не писал сюда историю, если бы в отдел не пришел Петров. Это был человек с военным прошлым.
Поэтому когда в первый раз на летучке услышал свою фамилию, то ничтоже сумняшись встал по стойке смирно и сказал "Я! ".
Босс оceкcя и уставился на него. Народ вокруг испытывал адские муки, чтобы не заржать.
Босс побуравил бывшего военного взглядом и предложил ему сесть.
Заседание пошло своим чередом, пока опять не прозвучали всуе три фамилии. Тут Иванов, не замеченный ранее в тормознутости, вскочил по стойке смирно и сказал: "Я". За ним зачем-то по цепочке с криками "Я! " вскочил военный Петров и нервный Сидоров. Хохот сотряс стены переговорной, народ уже не мог сдерживаться.
Ситуацию спас старый друг босса, который к этому времени уже все понял, поэтому подождал пока наступит тишина и предложил сделать перерыв. Во время перерыва увел босса под локоть и что-то ему втирал.
На повторную летучку собирались уже с некоторым опасливым воодушевлением.
Все шло гладко, три фамилии не озвучивались, дело шло к завершению. Напоследок босс сказал:
— Вот тут мне сказали, что у нас появились Иванов, Петров и Сидоров. Ну, что сказать, я ждал их двадцать лет! (Бурные, продолжительные аплодисменты).
P. S. К чести босса надо сказать — больше он их всуе не упоминал.