дома. Есть такие, знаете, типовые двухквартирные дома советской постройки.

Этот неказистый на первый взгляд объект недвижимости имел с точки зрения Ромы ряд неоспоримых преимуществ. Во-первых, как ни крути, полноценная двушка. Отдельный вход. Клочок земли, огороженный палисадником. Никаких соседей, не считая одинокой полупарализованной старухи за стенкой. Два шага до работы. И самое главное -максимальная удалённость от центра. Что практически исключало для Ромы возможность даже случайной встречи с бывшей супругой или её мамой.

Безусловно, был у этого жилища и недостаток. Причем существенный. Причем настолько существенный, что прежние хозяева, которые мыкались с продажей этой квартиры не первый год, смотрели на Рому со смесью надежды и недоверия, словно ждали, что Рома, как и остальные покупатели, в последний момент растает как ёжик в тумане. Дело в том, что квартирка эта имела крайне дурную репутацию.

Можно называть это как угодно, чертовщиной, нечистой силой, полтергейстом, но факт остаётся фактом — в доме время от времени происходили странные вещи. Периодически сами собой перемещались предметы, пропадали и так же неожиданно появлялись какие-то вещи, иногда ниоткуда доносились странные и пугающие звуки. Короче, присутствовал полный набор чертовщины, многократно описанный каналом рен-тв и газетой Оракул. И не то чтобы эти странности происходили часто и постоянно, нет. Но оттого что они происходили нечасто, они производили ещё более неожиданное и угнетающее впечатление. В том числе и своей кажущейся бессмысленностью. К примеру приходите вы с работы, а на кухонном столе лежит гаечный ключ на семнадцать. Которого в вашем доме отродясь не водилось.

Что только бывшие владельцы, люди рациональные и не суеверные, не предпринимали для борьбы с этим явлением. Меняли замки, навешивали ставни на окна. Приглашали батюшку с кадилом, с целью освятить жилище. Батюшка жилище конечно освятил, но потом упился в такую зюзю, что за один вечер нанёс хозяевам ущерба больше, чем нечистая сила за все предыдущие годы. Звонили, уподобясь незабвенной Ффрекен Бок, на телевидение, в какую-то передачу о потустороннем, где их откровенно и честно послали, предложив не морочить занятым людям головы всякими глупостями. В конце концов дошли в своём отчаянии до того, что однажды даже установили настоящий волчий капкан, в который сами же чудом и не угодили. Потому что капкан, который они ставили на кухне, к моменту их возвращения вдруг оказался в прихожей, прямо под дверью.

Так что продавцы не без основания опасались, что в последний момент Рома, которому доброжелательные соседи о странностях квартиры безусловно донесли, даст заднюю и соскочит. Но Рома, продукт советской системы воспитания, на все эти слухи только усмехался, и в конце концов стороны ударили по рукам. Тем более что прежние жильцы оставляли новому владельцу в качестве бонуса практически всю обстановку и утварь. Вероятно опасаясь увезти с собой в каком нибудь мебельном ящике пресловутую барабашку. Так Рома над ними незло подшучивал, вселяясь в новое жилище.

Вскоре однако новый жилец вынужден был признать, что слухи о странностях, происходящих в квартире, имеют под собой вполне реальную почву. Первым звоночком была бутылка шампанского. Бутылка шампанского, открытая на новоселье и стоявшая в холодильнике практически нетронутой, которую Рома всё собирался выбросить, да рука не поднималась. А когда поднялась, то Рома с удивлением обнаружил, что содержимое бутылки убыло наполовину. Из-под плотно закрытой пробки, из холодильника, в квартире где кроме него никто не бывал.

А потом началось. Может началось и раньше, просто Рома, первый раз столкнувшись с необъяснимым, стал более внимательно относиться к окружающей обстановке. Все происшествия были того же порядка, что и с шампанским. То есть с одной стороны характеризовалось своей очевидной бессмысленностью и необъяснимостью, а с другой — такой же очевидной безобидностью. Хлебные крошки на столе, паспорт, переместившийся из серванта на телевизор, исчезнувшие непонятно куда купленные накануне лампочки, лужа воды под подоконником от свежеполитых непонятно кем цветов, и всё в таком духе. Будь Рома заранее не осведомлён, возможно он бы и запаниковал, и отправился по скользкому пути предшественников, меняя замки и расставляя капканы. Но убедившись, то происходящие события не представляют угрозы для жизни и здоровья, Рома решил просто махнуть рукой и не портить себе нервы. Единственное, что вызвало у него лёгкую досаду, это пропажа новых бокорезов, которые он накануне спёр на работе, чтобы подшаманить старую электропроводку. Но Рома эту досаду в себе быстро погасил и на следующий день спёр на работе другие. Короче, так или иначе Рома с имеющейся в наличии нечистой силой научился сосуществовать.

А в остальном новое жилище его вполне устраивало. Он познакомился с соседкой, милой старушкой Ольгой Витальевной, которая совсем плохо слышала, была подслеповата, и едва передвигалась по дому, так что Рома взял себе в привычку, идя в магазин покупать ей какие-то продукты первой необходимости. Чему та была безмерно рада. А уж когда он починил ей кран и поменял розетку на кухне, счастья её не было предела. Короче, жизнь как говорится потихоньку налаживалась.

Как-то раз, в понедельник утром, Роме стало резко плохо. Причин тому было две. Первая — юбилей коллеги в пятницу, и вторая — свадьба племянника на выходных. К выпивке Рома относился весьма положительно, и никогда не избегал хорошей компании, но имел в этом деле одну особенность. Его организм идеально переносил однократные возлияния, но был категорически против многодневных. Так что проснувшись с утра в понедельник Рома почувствовал себя плохо, позвонил на работу, взял отгул, и остался лежать на кушетке, стараясь не производить лишних движений. Потому что и без них в голове ударно работала механическая кузница, долбя череп и всё его содержимое изнутри. Ситуацию могла бы спасти пара таблеток аспирина, но как назло аптечкой разжиться Рома ещё не успел. Поэтому он тупо лежал на кушетке, уперев взгляд в старенький ковёр на полу, оставшийся ему от прежних жильцов.

Он так долго смотрел на этот ковёр, что в какой-то момент тот просто поплыл у него перед глазами. Рома тряхнул головой, вызвав порыв энтузиазма молотобойцев, однако ковёр и не думал приходить в порядок. Он, наоборот, пучился всё сильнее и сильнее, потом по нему прошла волна, и внезапно из-под края ковра появилась желтая костлявая рука.

Будь Рома не в таком плачевном состоянии, возможно его хватил бы кондратий. А так он только оцепенел и молча наблюдал, как костлявая рука поскребла по полу, потом ковёр ещё сильнее вздулся, и вслед за рукой из-под него показалась седая взлохмаченная голова.

— Здравствуйте, Ольга Витальевна! — неожиданно даже для самого себя внезапно севшим голосом произнёс Рома.

Голова вздрогнула, на мгновенье замерла, а потом так же внезапно как появилась исчезла под ковром. За ней исчезла рука, а потом и ковёр, поколебавшись, принял своё обычное положение. И наступила тишина.

С минуту Рома лежал, приходя в себя, потом резко вскочил, и забегал по дому, на ходу натягивая брюки. "Вот же старая карга! — матерился он себе под нос.

— Вот тебе и барабашка! Вот тебе и домовой! Ай да Ольга Витальевна! Ну погоди у меня! "Наконец он застегнул брюки, и сунув ноги в тапки выскочил за дверь.

Чтобы попасть к соседке ему нужно было миновать две калитки и обежать палисадник. У соседки оказалась не заперто. Рома толкнул дверь и без стука шагнул в дом. Ольга Витальевна как ни в чем ни бывало уютно сидела за столом у окна, и пила чай из блюдца с сахаром вприкуску. Блюдце в руке старушки ароматно парило, а сахар она ловко колола до боли знакомыми Роме бокорезами.

— Ой, Ромочка! — радостно воскликнула Ольга Витальевна застывшему в дверях соседу.

— Как хорошо что ты зашел! А то я сегодня так плохо себя чувствую, еле от постели до стола добралась. А у меня хлеб кончился, прям не знаю что и делать. Ты в магазин не собираешься? Если соберёшься, купи и на меня, будь другом. А ты что не на работе, не приболел часом?

Рома стоял и тупо смотрел на бокорезы в руке старушки. Все слова, которые он заготовил, пока бежал, куда-то делись.

— Не пошел на работу. — буркнул он.

— Что-то голова раскалывается.

— Это всё погода! — авторитетно заявила Ольга Витальевна.

— По телевизору передавали.

Вместо ответа Рома развернулся и пошел на выход.

Он зашел в магазин, купил хлеба старухе, минералки и кой каких продуктов для себя, и всю дорогу думал про то, как очевидна была разгадка. Ведь и про люк, и про общий подвал под домом ему говорили, но он за ненадобностью пропустил это мимо ушей. Ещё он думал про то, что сразу по возвращении возьмёт гвозди, молоток, и намертво забьёт к чертовой матери вход в подвал.

Потом он занёс хлеб соседке, которая всё так же сидела на кухне у окна, и пошел домой. Кузница в голове снова начала свой ударный труд, и надо было бы сходить в аптеку за таблетками, но сил уже не было, хотелось поскорей добраться до кушетки и лечь. Разувшись в прихожей Рома заглянул на кухню, чтобы оставить продукты, и внезапно застыл как вкопанный.

— Твою же мать! — выругался он в сердцах.

На кухне, прямо посредине пустого стола, лежала упаковка аспирина.

Ракетчик (с его разрешения)

"рогатые". Они сидят на мостике, как на козлах старинной кареты, глядят вдаль, прокладывают курс. Мостик — их вотчина. Тут кофе в кофейнике, тут карты и мониторы, тут царит свет, порядок и кондиционер.

В общем, красота.

Кучеры — любимцы начальства, звёзды офиса. Все знают, что именно они "ведут" корабль. На открытках они улыбаются в фуражках, на снимках — рулят с видом уверенности и достоинства.

А внизу — конюхи

А вот конюхи — это мы. Механики. Маслопупы.

Мы следим за тысячами "лошадей" дизельного двигателя. Мы кормим этих лошадей топливом, смазываем их суставы, греем, охлаждаем, следим за их ритмом. В машинном отделении жарко, шумно, пахнет маслом и металлом. Здесь каждый болт — важен, каждый вибрационный сигнал — может быть последним предупреждением.

Я — из этой касты. Конюх. Хоть и окончил факультет автоматики в Одесском Высшем Инженерном Морском Училище, и электроника с электричеством мне тоже знакомы — душа моя всё равно механическая. Я люблю шум мотора и запах солярки больше, чем аромат кофе на мостике.

Искусственный интеллект — и всё равно механик

Сейчас, в XXI веке, мы наблюдаем, как искусственный интеллект управляет автомобилями, дронами и судами. Системы динамического позиционирования позволяют теплоходу стоять в одной точке без якоря. Компьютер удерживает судно в нужной позиции, двигает его без участия человека.

Капитан отдаёт команду — компьютер исполняет.

Но когда что-то ломается — зовут механика.

Роботы могут многое, но пока не починят лебёдку. Не заменят прокладку на обратном клапане. Не услышат стук подшипника сквозь корпус.

Почувствовать поломку — это навык, которого нет у машины. А у конюха — есть.

Один старый анекдот

И вот тут я всегда вспоминаю один старый флотский анекдот.

Приходит дочь капитана на борт парохода. Её ведут на мостик — всё блестит, сверкает: приборы, рации, штурвал. Уют, порядок.

Потом капитан решает показать дочери машинное отделение. Спускаются вниз — жар, гул, кто-то бегает в пятне света между труб и агрегатов.

Девочка смотрит вниз и с опаской спрашивает:

— Папа, а кто это там?

— Это механик, — отвечает капитан.

Девочка задумывается и говорит:

— А если ему яблочко бросить... ОНО скушает?

Так нас и видели: тёмные существа, шумящие где-то в глубине. Но когда техника начинает барахлить, когда судно "встаёт", когда загорается тревожный сигнал — вдруг вспоминают про механика. И тогда не яблоки бросают, а бегут вниз, на коленях — с просьбой о помощи.

Корабли, штормы, капитаны

Были и у меня свои истории.

Как-то капитан захотел сжечь всё топливо перед ремонтом.

— Пойдём зигзагом по Балтике, — говорит.

— Так быстрее выжжется.

Балтийское море — как перекрёсток в час пик. Я предложил идти сначала быстро, а ближе к порту — медленно, чтобы расход топлива снизился. Но капитан настоял.

В итоге — пожар.

Хотя... это уже другая история.

Или вот другой случай. Молодой капитан повёл нас в шторм, когда все суда остались в порту.

Болтало так, что мебель отрывалась от пола. Старший механик взял с собой жену. Укачало её так, что она ползала по полу зелёная, как марсианка.

Я встретил её в кают-компании, когда она пыталась достать молоко из холодильника.

— Тебе повезло, — говорю.

— Почему? — простонала она.

— Потому что я за двадцать лет в такой шторм не попадал. А ты — в первый раз и сразу в передрягу.

Конюх — универсал

Я рад, что моя "вышка" дала мне знания в автоматике, электронике, судомеханике. Это делало меня универсалом. Я мог спорить с электриками и механиками, доказывая, что дело не в двигателе, а в программе. Я чинил блок питания компьютера на рыболовецком трале, и благодаря этому судно не уходило в порт и не теряло сотни тысяч долларов.

Универсал — вот кто нужен сегодня на судне. И это доказано жизнью.

А кто настоящий капитан?

Есть только одна категория капитанов, которых я искренне уважаю. Рыбаки.

Капитан-рыбак — это и штурман, и механик, и организатор, и психолог. Он — как капитан пиратского парусника.

Он работает с разношёрстной командой, в которой встречаются и грамотные, и неграмотные. Он спускается в цех, помогает на фабрике, кидает рыбу на конвейер.

Такой капитан не носит белые перчатки. Он носит команду на своих плечах. И вот таких — я уважаю.

Финал

Был я и на подводной лодке. Нас учили как будущих командиров боевой части №3 — минно-торпедной.

Будучи курсантом, я прокладывал боевые курсы — вместо штурмана, окончившего академию. А в советском флоте, кстати, капитаном атомной подлодки мог стать и механик — после годичных курсов судовождения.

Штурманом стать за год — легко. Механику надо учиться 4–5 лет. Глубоко, тяжело, в грязи и с болгаркой в руках.

Так что на вопрос:

Кто круче — кучеры или конюхи?

Я отвечу просто:

Конюхи.

Потому что история это уже доказала.

Наши мамы берегли нас от "улицы", Каменнобродский район, в общем-то, не отличался благовоспитанностью, о нас в городе говорили: "Камбродские бандиты". Ты что, как уличная! – кричала бабушка, когда хотела заняться моим воспитанием.

Но мы были детьми, – какие бандиты! Мы играли допоздна летом в тенистых садах, пахнущих цветами: в июне – пионами, в июле – розами, в августе – астрами. Всё это цветочное изобилие наши бабушки продавали по вечерам в ведёрках у входа в Парк имени Первого Мая. А днём на базаре – абрикосы вёдрами, груши по килограмму, а яблоки…яблоки никто не продавал, они лежали ковром. А ещё мы тоннами лопали шелковицу – она росла прямо на улице, надо было только залезть на дерево и хорошенько потрясти…

Играли мы в прятки, в штандера, в выбивалы, в чью душу желаете, в "я знаю пять имён", …а постарше – в кис-мяу. Трудно представить, что у "бандитов", которыми нас считали в городе, самая экстремальная игра была "кис-мяу".

Когда мне купили велик, я каталась все каникулы, и добилась того, что могла ездить "без рук", положив ноги на раму, руки за спину…в общем, на равных с мальчишками. Гоняли мы по кругу: Заречная, переулок, ул. Артёма, опять переулок, Заречная.

Зимой сады замерзали. Снежные сугробы вырастали до самых окон, и в школьном сочинении в пятом классе я написала "На окнах узоры, как будто кто-то нарисовал их белыми кружевами. Это мороз! Ночью, когда все спят, он приходит и тихонько постукивает по окнам". На свет появлялись лыжи, санки, коньки – у кого были. Собаки – меня на санках мчал Дозор – восточноевропейская овчарка, все завидовали… А чего? Были во дворах лайки, были дворняги, а вот такого Дозора не было ни у кого.

Всё закончилось: для меня в 15 лет, потому что мы уехали, для моих друзей – в 25… Наш район уничтожили, снесли. Там проложили трассу. Снесли благоухающие сады, снесли дома, простоявшие 50 лет. Снесли память детства. Хотя это вряд ли: память осталась.

Я приезжала в 20 лет. Ещё всё было цело. Я пробежала по любимому саду, обняла старую грушу, на которой училась лазать с пяти лет: год – сучок/этаж, пока не добралась до верхушки: оттуда был виден парк и колесо обозрения.

В соседнем саду сидели Сашка и Димка, друзья детства. Между садами был невысокий заборчик. Сашка – в детстве тощий и сопливый плакса, а сейчас – высокий, сильный и красивый парень – как пушинку поднял меня на руки и перенёс через этот заборчик. Я не помню, о чём мы разговаривали, наверное, просто радовались, что видим друг друга. И ели яблоки из нашего детства.

Это был последний раз, когда я видела своих детских друзей. Сашка стал бандитом, погиб. Димка служил в милиции. Сейчас ничего не знаю ни о ком. Саша, Дима, два Вовы, ещё Саша и Серёжа, Лиля, Алла, Люда, Таня, ещё Таня, ещё Люда, …я помню вас всех. Этот рассказ посвящаю вам всем.

бедный, я не был исключением, всегда в поисках подработки.

Ну, понятно-стипендия была смешная, 40- 50 целковых в месяц, ставка медбрата- тоже не разгуляешься, рублей может 70.

Показав свою полную профнепригодность в фарцовке- продав джинсы с убытком( ухитриться надо, да?)- я подрабатывал в порту, разгружал вагоны товарняков.

И тут случайно, будучи в стройотряде, мы открыли отличный способ подзаработать- рубкой кустов и молодых деревьев вдоль полотна железной дороги, с целью улучшения видимости и доступности к путям.

Работы было- непочатый край, платили хорошо, работать можно было на выходные- идеальный расклад.

Кадровые обходчики охотно отдавали такую работу на откуп студентам- махать целый день топориком, то в гуще тростника влажного, то в колючих кустах- их это не привлекало.

Ну, а кто- то из студентов и пришёл к мысли- нужно мачете.

То ли Жоржи Амаду начитался, то ли кубинцев- хз, но идея была классная, производительность возросла в раз пять.

Где брали мачете в СССР?

Сами делали.

Возникли сразу две школы- одна делала их из лезвий косы: обламывался узкий конец, изоляционная лента- мачете готово. Его надо было часто точить и они часто ломались. Но рубить мы могли сотнями метров за день, не выбиваясь из сил- они лёгкие. Нужен был и топор- стволы потолще нашей доморощенной мачете были не по зубам.

Вторая школа- мастерила мачете из рессор, получались на славу- тяжёлые только, собаки, за день намахаешься-рука не поднимается причесаться.

Они служили вечно, точи только изредка.

Моя команда объединила обе школы, работа кипела, невиданные для студентов деньги потекли ручейком.

Мы обзавелись термосами, рюкзаками и шляпами- мачете заматывали для электричек и автобусов- туристы на пикник собрались.

Появился у нас и юнга- второго года студиозус, только женившийся, ожидающий прибавления в семье, нуждающийся в заработке- возьмите в команду.

Парень он был здоровый, стройотряд выдержал достойно- завтра едем.

Ранним утром выдвинулись на многообещающий рубеж зарослей, вытащили мачете и...

Первым же взмахом мачете наш поцоватый юнга промахивается по кусту и НЕ промахивается по своей ноге, короткий вопль подтвердил касание.

Мы бросились спасать [ч]удаковатого приятеля- я медик, быстро стащил с него прорубленный резиновый сапог, толстые шерстяные носки-крови много, но не пульсирует, неглубокая рана, сухожилия работают.

Жестом времён Гражданской войны я разрываю свою майку, перевязываю его лапу туго и надеваю сапог.

Облокотившись на нас, он кенгурит до большака, припрыгивая и держа ногу на весу- студия Горького может отдыхать, драма в лесу...

Торможу легковушку, едем до ближайшего травмпункта, наш же однокурсник и зашивает, получи противостолбнячную и попытайся не быть [ч]удаком хотя бы сутки.

А, да-зажило как на собаке, он оказался славным бойцом и полностью искупил свою вину, загасив очень большую драку в зародыше.

Стычка с местными молодыми шакалами, оборзевших от численного перевеса- большая драка с увечьями назревает.

Группа авангарда выдвигается для рукопашной с нами- готовимся, тут наш юнга расталкивает нас в сторону, расчехляет мачете, раздаёт их нам.

Враги заколебались, пердючий пар улетучивается на глазах- остановились в нерешительности.

Юнга же, ни слова не говоря, сносит деревце одним ударом мачете- зачётный жест, убедительный.

"Хорошо тому, у кого есть нож.

И плохо- у кого его нету. "

Похоже, Абдулла- то прав, подумал я, пока шпана скорым шагом покидала стояние на Калке.

Много лет минуло, все обросли степенями, семьями, брюшками. Юнга стал солидным врачом, отцом и дедом, охотником и лыжником.

Ему хотелось бы забыть нелепый эпизод самострела- но мы, хорошие друзья, освежаем его память, при каждой попойке.

У меня сохранилось от прежнего нежная любовь к мачете- инструменту и оружию, свидетелю моей молодости.

Коллекция мачете растёт, я с грустью любуюсь ими- эх, тогда бы мне их. ..

Всем здоровья и держите мачете готовым и к труду и к бою.