Живет она в Полтаве, в районе на горе, именуемой Монастырской. ]
— Такого не может быть! Ну, говори, не волнуйся, — пытаюсь успокоить...
***
После тяжелого рабочего дня, с сумками и 10-летней дочкой, которая всю дорогу ныла, не желая топать пешком в гору, усталая Ксена добралась домой с единственной мыслью — отдохнуть.
Калитка и дом были незаперты (кто-то был дома), поэтому потерю связки из пары ключиков она заметила не сразу.
Но они же недавно были, попадались в сумке на пути домой! Получается, прозевала где-то по дороге. Скоро сумерки, надо идти искать.
Монастырскую гору почти кольцом опоясывает железная дорога, построенная еще до 1917 года. Поезда по ней ходят не так чтоб стремительно; по этому участку обычные — 40, а экспрессы — 60км/ч.
Ксена с дочкой уже дошли до железной дороги, но ключей пока не нашли. Людей не было, только одинокая миниатюрная девушка-подросток, неспешно идущая впереди. Они ее обогнали, перешли железку. Слышно было, что приближается поезд. Обычный, не скорый.
Что заставило Ксену оглянуться?
Что-то.
Девушка, та, которую они обогнали, стояла на рельсах. А поезд уже показался... Она побежала к ней, рванула, оттащила. Но девчонка, хоть и мелкая, но крепкой оказалась и намерения своего не поменяла. И снова очутилась на рельсах. Ксена ее опять рывком оттуда, а мимо уже мелькал поезд, но девушка не оставляла попыток свести счеты с жизнью, снова и снова порываясь под колеса. Выглядело это дракой; Ксена уже и влепила ей пощечину, и порвала одежду, и исцарапала руки в попытках удержать. Дочка плакала, кричала что-то.
Удержала, оставив еще и синяк на руке.
Выяснив с трудом, где живет, они повели ее домой.
А дома у девочки был ежедневный праздник! В самом разгаре. Веселье, водка, собутыльники... Кто там мать, отец, бабушка, дедушка, Ксена выяснять не стала. Подошла соседка, объяснила ситуацию, забрала девочку к себе — она часто ночевала у нее.
Вернулись домой, Ксена кое-как уложила спать свою вздрагивающую от малейшего шума дочь.
(Дочка несколько дней заикалась после увиденного. )
Позвонила мне, рассказала.
Я, потрясенная, ничего другого не додумалась:
— А ключи так и не нашли?
— Нашла. В джинсах, в заднем кармане.
— А если бы не потерялись?
Пятнадцатилетней девчонки уже просто не существовало бы.
Наутро она пошла в администрацию колледжа, в которой училась девочка.
Через несколько дней ей дали комнату в общежитии. Ксена все четыре года незаметно для девочки интересовалась ее жизнью.
Обращалась в социальную службу, но посоветовали "не лишать ребенка родителей".
Узнавала о ее успехах в учебе. Девочка контактировать с ней не хотела. Преподаватели тоже принимали участие в судьбе девочки.
Из какой-то косвенной фразы я поняла, что и материально помогала.
Недавно эта девушка вышла замуж и уехала.
Ее родители до сих пор понятия не имеют, что произошло с их ребенком. У них все те же праздники почти каждый день.
Ксена говорит, что она не любит чужих детей. А я считаю, что это самое высокое проявление любви — действенная любовь, агапе.
Я осторожно выспрашивала ее об этом тяжелом событии. Не много вытянула.
Считаю ее героиней. Она не согласна. До сих пор ей стыдно за ту пощечину.
"Да любой так поступил бы. А я, наоборот, могла в ступор впасть, увидев кровь" — ее слова. Об этом случае знает всего несколько человек. Теперь вы.
Вначале она произнесла фразу "избила чужого ребенка".
И кому же этот ребенок чужой?