которая пахла очень вкусно.
Добрый человек почувствовал, что у него слюнки потекли. Люди, сидящие вокруг стола, выглядели голодными и больными. Все они выглядели умирающими от голода. У всех их были ложки с длинными-длинными ручками, прикрепленными к их рукам. Они могли достать чашу, наполненную едой, и набрать пищу, но так как ручки у ложек были слишком длинные, они не могли поднести ложки ко ртам. Добрый человек был потрясен видом их несчастья. Господь сказал: "Только что ты видел Ад. "
Господь и добрый человек затем направились ко второй двери. Господь отворил ее. Сцена, которую увидел добрый человек, была идентичной предыдущей. Тут был такой же огромный круглый стол, та же гигантская чаща, которая заставляла его рот наполняться слюной. Люди, сидящие вокруг стола, держали те же ложки с очень длинными ручками. Только на этот раз они выглядели сытыми, счастливыми и погруженными в приятные разговоры друг с другом.
Добрый человек сказал Господу: "Я не понимаю. "
— Это просто, — ответил ему Господь, — эти научились кормить друг друга. Другие же думают только о себе.
Ад и Рай устроены одинаково. Разница — внутри нас.

— Просто хочу знать. Пожалуйста, ну скажи, сколько ты получаешь в час? — Ну, вообще-то, 500. А что? — Пап: — сын посмотрел на него снизу вверх очень серьезными глазами. — Пап, ты можешь занять мне 300? — Ты спрашивал только для того, чтобы я тебе дал денег на какую-нибудь дурацкую игрушку? — закричал тот. — Немедленно марш к себе в комнату и ложись спать! . . Нельзя же быть таким эгоистом! Я работаю целый день, страшно устаю, а ты себя так глупо ведешь.
Малыш тихо ушел к себе в комнату и закрыл за собой дверь. А его отец продолжал стоять в дверях и злиться на просьбы сына. "Да как он смеет спрашивать меня о зарплате, чтобы потом попросить денег? "
Но спустя какое-то время он успокоился и начал рассуждать здраво:
"Может, ему действительно что-то очень важное нужно купить. Да черт с ними, с тремя сотнями, он ведь еще вообще ни разу у меня не просил денег". Когда он вошел в детскую, его сын уже был в постели. — Ты не спишь, сынок? — спросил он. — Нет, папа. Просто лежу, — ответил мальчик. — Я, кажется, слишком грубо тебе ответил, — сказал отец. — У меня был тяжелый день, и я просто сорвался. Прости меня. Вот, держи деньги, которые ты просил.
Мальчик сел в кровати и улыбнулся. — Ой, папка, спасибо! — радостно воскликнул он.
Затем он залез под подушку и достал еще несколько смятых банкнот. Его отец, увидев, что у ребенка уже есть деньги, опять разозлился. А малыш сложил все деньги вместе, и тщательно пересчитал купюры, и затем снова посмотрел на отца. — Зачем ты просил денег, если они у тебя уже есть? — проворчал тот. — Потому что у меня было недостаточно. Но теперь мне как раз хватит, — ответил ребенок. — Папа, здесь ровно пятьсот. Можно я куплю один час твого времени? Пожалуйста, приди завтра с работы пораньше, я хочу чтобы ты поужинал вместе с нами.
Мораль
Морали нет. Просто хотелось напомнить, что наша жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее целиком на работе. Мы не должны позволять ей утекать сквозь пальцы, не уделяя хотя бы крохотную ее толику тем, кто действительно нас любит, самым близким нашим людям.
Если нас завтра не станет, наша компания очень быстро заменит нас кем-то другим. И только для семьи и друзей это будет действительно большая потеря, о которой они будут помнить всю свою жизнь.
Подумай об этом, ведь мы уделяем работе гораздо больше времени, чем семье.

Купил сметану к блинам, теща охает, что взял слишком жирную — деревенскую, 30%.
Оправдываюсь:
— Ну так вкусно же! Я себе всегда выбираю пожирнее.
Жена, гордо выпячивая грудь четвертого размера:
— Например, меня!

Год примерно 2003-04. Я — уставшая за день студентка, направляюсь из института в общагу и решаю сесть на лавочку на бульваре передохнуть. Через пару минут откуда-то нарисовывается пьяный хмырь, плюхается рядом (пустых лавочек полный бульвар, но мы ж понимаем, что именно та, на которой сижу я, — самая лучшая) и начинает активно знакомиться в духе "Вашей маме зять не нужен?! ". Моей маме зять не нужен, тем более такой, который пьяным шастает по бульварам и пристает к девушкам, годящимся в дочки. Встаю, ухожу, мужик чешет за мной и начинает хватать за руки. Вечереет, кругом никого, орать бесполезно.
Отталкиваю мужика, как могу. Я на полторы головы ниже и раза в два легче, поэтому могу не особо, но он пьян и на ногах стоит плохо, отшатывается и падает — ну, как падает, просто садится задницей на песок. И начинает орать, что я хулиганка. Тут откуда ни возьмись — наряд милиции, который, оказывается, все же был рядом... В общем, шутки-шутками, но в обезьяннике я провела часа полтора, пока разобрались, что к чему и кто тут хулиганил. Меня еще потом триумфально привезли в общагу на ментовской машине и проводили шутливым напутствием "Больше никого не бить", соседи по общаге еще долго смотрели с уважением.

не знает. Вообще не знает, а ей сейчас
идти отвечать. Я ей советую: "Ты сперва второй вопрос расскажи, и
задачу объясни, а по первому вопросу тебя они чего-нибудь спросят и с
тройкой отпустят".
В комиссии две тетки. Люда выходит к доске, зачитывает номер билета и
начинает писать формулы из второго вопроса. Тут заходит военрук, и
начинает с нашими училками о чем-то шептаться. Похоже, тема
увлекательная.
Но професиональная выучка берет свое, физичка, одним глазом косит на
доску, исписанную фирмулами и спрашивает: "Готова? Рассказывай". Людка
что-то бубнит. Учителя продолжают жужжать о чем-то своем. Людка
закончила отвечать и говорит: "По этому вопросу все". Физичка, не
поворачиваясь к доске, командует: "Хорошо, теперь готовь второй
вопрос".
Пауза в полсекунды, Людка мухой стирает ответ, и начинает писать все
заново. Военрук уходит, дамы удовлетворенно поворачиваются к доске.
Людка громко завляет: "Второй вопрос". И начинает рассказывать вопрос
по второму разу. Класс не дыша ожидает финала. Финал — четверка.

С восторгом мы смотрим танковый биатлон по Т-24, я при этом всегда вспоминаю рассказ своего отца.
Служить отец начал в тридцать седьмом, под Читой, помощником машиниста бронепоезда.
Когда "сменил лошадей" я не знаю, но после Финской Великую Отечественную он встретил механиком-водителем танка.

учиться дальше не захотел, а устроился охранником в охранное бюро. Тогда это было делом новым, и он взахлеб хвастался. А вот двоюродная сестра... Ей было нечем похвастать. С самого раннего детства она мечтала стать невестой и идти в белом платье и фате к венцу. Все абсолютно ее детские наряды, рисунки, игры, школьные сочинения были связаны с темой замужества. Она отсчитывала годы, а под конец месяцы до заветного возраста 18, когда ей, наконец-то можно выйти замуж. Ее подружки клеили фотографии кинозвезд в альбомы и писали песенники. Сестра собирала выкройки свадебных платьев, рецепты праздничных блюд, а также полезные советы (как снять нагар с утюга, и т. д. ). И вот теперь ей уже 17 с половиной, у нее к свадьбе почти все готово, а жениха нет и в помине, аааа... . , слезы рекой. Кое-как успокоили.
После праздников брат вышел на работу и в курилке рассказал ребятам о том, как ему обмочили слезами все застолье.
— Девке 17 с половиной, не красится, не курит, пиво не пьет, на дискотеки не ходит вообще, одевается в юбки ниже колена, собирает рецепты. Не сестра, а отстой, кто вообще на такую посмотрит!
Ребята соглашались и посмеивались над отсталой девушкой. Все, кроме их охранного начальника, который прошел афганскую войну, был ранен и сам стрелял, по состоянию здоровья ушел из армии и уже просто охренел от новых русских, их жен, светских львиц, волчиц и прочих жриц, которых он охранял. Из рассказа брата он услышал, что есть еще на белом свете добрая домашняя Аленушка, не пораженная проказой разврата, алчности, пустый амбиций и высокомерия. Он попросил познакомить, а дальше прямо по сценарию: цветы, платье, свадебное путешествие. Через год сестра родила ему сына, через три дочку, дорастила их до школы, а затем поступила в медицинский колледж и окончила с отличием. Устроилась работать хирургической медсестрой, оказалась на редкость толковой и вскоре перевелась в частную клинику на неполный рабочий день. Но главное, не переставала ни на минуту быть любящей женой, прекрасной матерью и отличной хозяйкой.
Но ничто не вечно. И лет через 15 ее супруг вдруг переменился к ней. Не то, чтобы гулял, нет, просто стал ей грубить, говорить обидные слова, попрекать, придираться не по делу. Бедная сестра совсем не умела постоять за себя, только плакала и таяла на глазах. И вот однажды летом, получив очередную нахлобучку и поплакав, она решила отвлечься и сходить прогулять собак вместе с подругой. Их собаки были родными братьями, и хотя уже совсем состарились и плохо ходили, все же радовались встречам. Звонит она своей подруге на предмет прогулки, а та ей говорит, что ее собакин совсем плох, не встает, скулит от боли, ходит под себя. Сестра начинает ее уговаривать. Подруга в свой телефон говорит следующее:
— Да, совсем плох, дети плачут, усыплять? а как, это дорого вызывать... а тело куда девать? в крематорий? . . а как он туда дойдет? а кто его похоронит? а вдруг нас арестуют? Конечно, я тебе помогу.
Сестра же в свой телефон говорит следующее:
— Нельзя терпеть такие мучения, слезы. Раз все так плохо, надо принять трудное решение и положить этому конец. Никому не надо платить, я сама приеду и усыплю его, у меня есть сильные наркозные препараты. Зачем сжигать тело, похороним по христиански, все-таки член семьи. В лесополосе и закопаем. Я сделаю ему укол, сам туда дойдет, порадуется напоследок солнышку, травке, а как устанет, мы его усыпим и прямо там и закопаем. Никто нас не арестует, на нас не подумают, да и не докажут. Я помогу тебе, а потом, когда придет время, ты поможешь мне.
Супруг, пропустивший самое начало разговора, в полном офигении смотрел, как вконец зареванная сестра достала саперную лопатку из кладовки и пакет с медикаментами из холодильника и ушла из дома, хлопнув дверью. Как может понять услышанный монолог человек, протрубивший 20 лет в охране?
От разрыва шаблона мозги его встали на место, и он больше жену не обижал. А она и не давала повода.